Любовь и другие виды спорта - [48]

Я пробежался взглядом по изумленным лицам всех этих нежданных свидетелей и отыскал Сару. Приоткрыв рот, она, как и все, смотрела на меня.

Тут подоспела и секретарша, влетела в открытую дверь и с разбегу ткнулась мне в спину. Я оглянулся — на лице бедняжки нарисовалось в точности такое же выражение, как и на лицах остальной публики. Рот приоткрыт, в глазах изумление. Вот только к изумлению примешивался страх. Судя по всему, ничего хорошего ждать мне не приходилось.

Суровая дама у проектора вздернула одну бровь и с приторной любезностью вопросила:

— Чем я могу вам помочь, сэр?

Я посмотрел на нее, снова обежал глазами слушателей, остановил взгляд на Саре и забормотал:

— Я… простите, пожалуйста. Простите… я не хотел…

Дама прищурилась, усмехнулась и повернулась к экрану.

Я попятился к двери.

— Итак, продолжим, — заговорила дама и взмахнула указкой. — Мы остановились на том, что…

Я резко затормозил.

— Извините.

Дама дернулась, будто ее хлестнули, и развернулась. Весь ее вид выражал смесь недоумения и возмущения — как-никак ее прервали во второй раз.

— Минутку внимания. — Я вскинул руки, моля о терпении и снисхождении. — Я должен… должен сказать нечто очень важное… одному человеку, который здесь присутствует…

Дама, потрясенная подобным нахальством, явно не находила слов, взгляд ее в любую секунду мог прожечь во мне дырку.

— Я не отниму много времени. И раз уж все равно прервал вашу презентацию…

Окончательно ошалевшая от такого напора докладчица уперла одну руку в бок, словно говоря: «О, ну что вы… мы в вашем полном распоряжении».

Я сдержанно кивнул в знак благодарности и, опустив руки, медленно оглядел аудиторию. От волнения меня била дрожь, во рту пересохло.

— Среди вас находится человек, перед которым я должен извиниться…

Мой взгляд устремился к Саре. Вид у нее был уже не ошеломленный, а испуганный. Что касается остальных, то они разделились на две части. Одни будто вопрошали: «Что это за идиот?» Другие же откровенно забавлялись: «Ого, похоже, повеселимся».

Секретарша за моей спиной тихо пискнула.

— Я не назову имя этого человека, — снова заговорил я, судорожно сглотнув, — потому что не хочу смущать его. Ему и так досталось из-за меня.

Взгляд Сары нервно забегал по комнате.

— Всем нам приходится совершать поступки, за которые потом стыдно, о которых потом сожалеешь. Но часто причина такого поступка не имеет никакого отношения к сложившейся ситуации. Или к человеку, который находится рядом с тобой. Часто эта причина вообще зародилась недели, месяцы, а то и годы назад. И спровоцировала не только твой позорный поступок, но и все твои негативные чувства, твою злость, досаду и тоску.

Я замолчал, чтобы набрать в легкие воздуха. Сара не шевелилась, напряженно глядя на меня.

— Это глупо, — продолжил я. — Бессмысленно. Нелепо. И абсолютно нечестно по отношению к человеку, которого ты обидел. Но в тот момент ты ни о чем таком не задумываешься. Ты просто выплескиваешь свою злость и раздражение, не понимая, что ударит это не по тому, кто стал причиной твоей злости, а по человеку, который тебе дорог. Ты ведешь себя как последняя свинья, сам того не сознавая.

Я облизнул губы. Коллеги Сары уже выглядели не такими напряженными, кое-кто даже смотрел на меня с очевидным сочувствием. Да и дама у проектора уже не излучала прежней враждебности. Уж не знаю, почему они смягчились. То ли до них дошел смысл моего сумбурного спича, то ли им просто стало жалко клоуна, выставившего себя на посмешище. Пора переходить к сути дела, пока они не опомнились и не выставили меня вон.

— Пару недель назад, в пятницу, я повел себя отвратительно, гнусно повел. Я позволил себе то, чего позволять был не должен. Ни под каким видом. Потому что все было в прошлом, потому что у меня появилось настоящее. И сейчас я пришел сюда, чтобы извиниться и объяснить все. И сказать, что на самом деле вовсе не такая свинья и вовсе не такой безмозглый. Я не могу исправить то, что случилось. — Я перевел дух. — Но я прошу о понимании. И о снисхождении. И я больше всего на свете хочу загладить свою вину. Мне просто нужен шанс. И если мне дадут его, я сделаю все, чтобы исправиться. Просто нужно позвонить. Только позвонить.

Я замолчал. В просторной комнате стало очень тихо. Удивительное дело, но никто не торопился выгнать меня взашей. Более того, на лицах прибавилось сочувствия. Странно, но мою речь все эти дипломированные и наверняка опытные юристы выслушали с очевидным интересом. Даже дама у проектора выглядела уже… нет, не сочувствующей, но не такой агрессивной.

— Спасибо, — искренне сказал я, глядя на нее. — Спасибо и простите за вторжение.

Потом развернулся, обогнул секретаршу, глаза у которой были как блюдца, и быстро вышел в коридор.

* * *

Я парил над асфальтом и казался себе настоящим героем. Уличные звуки слились в один странный, приглушенный, словно подводный, гул. Черт знает, что я сейчас натворил, но ничего такого я в жизни еще не делал. Столь решительного и необратимого. Столь отчаянного. И безрассудного.

Я чувствовал себя слегка пьяным, в голове звенело, но это был приятный звон. Как будто закончил марафон или взобрался на трудную вершину. Удивительно приятное ощущение. Я сделал то, что задумал. Пусть все вышло совсем не так, как планировал, но я изложил все четко и ясно. Получилось даже эффектней и оригинальней, чем задумывалось. Если бы я мог предвидеть, что ожидает меня в офисе — если бы знал о трех десятках слушателей, — то никогда бы не отважился.