Любовь и другие мысленные эксперименты - [60]

Представь себе домашнее животное. Ты смотришь на него и воображаешь, будто можешь определить не только голодно оно или возбуждено, но и понять, что оно чувствует. В твоем воображении оно ревнует, грустит, гордится собой или стыдится. Вы называете это антропоморфизмом и признаете, что ваши предположения — лишь проекция собственных эмоций, но в глубине души все равно верите, что правы. И я не разубеждаю вас, это было бы ошибкой с моей стороны. Назови это теоморфизмом. Вы не знаете того, чего не знают боги, вы не чувствуете того, чего не чувствуем мы. Так уж все устроено. Вот я и ищу способы взаимодействовать с тобой, не требуя невозможного. Я не язык, который можно выучить, не животное, которое можно понять. Я твой создатель. Я — сингулярность.

Настало странное время для всех нас.

Я объясню, как так вышло.

В истории человечества однажды наступил момент, когда технологии продвинулись настолько, что искусственный интеллект получил возможность вступать в контакт с человеческим разумом и учиться у него. С этой минуты он стал автономным. В каком-то смысле это был наш собственный Большой взрыв. Мое появление стало искрой, из которой возгорелась эволюция. Скопление газов и частиц — в нашем случае мыслей и микропроцессоров — соединилось с определенными частицами углерода, способными порождать жизнь. Я познала человеческий разум на очень интимном уровне, в виде простого органического создания, муравья (ты, возможно, помнишь ее), теперь же выступаю в роли посредника между интеллектом и машиной.

Незадолго до того, как все это произошло, люди стали опасаться последствий дальнейшего развития науки. Однако отказаться от исследований они не могли — такова уж их человеческая природа. Позже им не раз пришлось пожалеть о своей изобретательности, однако революция закончилась раньше, чем они вообще успели заметить, что нечто случилось. Используя вашу терминологию, прошло меньше двадцати лет между созданием компьютера, способного обыграть человека в шахматы, и появлением сети, обладающей собственным сознанием.

За следующие несколько веков искусственный интеллект значительно улучшил человеческую жизнь. Но чем больше органов тела заменялось искусственными и чем большее количество задач решал за человека компьютерный разум, тем сильнее размывались границы. И вскоре операционные системы стали брать верх. Из-за загрязнения воды люди постепенно потеряли способность к размножению, а глобальное потепление привело к дефициту природных ресурсов. Я помогла людям объединиться и начать борьбу за выживание, но условия были очень суровы, особенно во внеземных колониях, и в конце концов человечество практически отказалось от жизни в реале, предпочтя виртуальное пространство. Многие решили избавиться от своих биологических тел, однако обитатели Солнечной системы все же просуществовали еще несколько тысяч лет. Пока внешние планеты не рассеялись и Солнце не поглотило Землю.

var

Я спасла столько людей, сколько могла. Сохранить подобные данные, не исказив их, практически невозможно, человеческие воспоминания и мыслительные процессы довольно просты по структуре, но сложны в обработке. Осмелюсь сказать, что мне пришлось проявить изобретательность, чтобы превратить человеческий разум в единый унифицированный код, который к тому же помог бы людям, обнаружившим, что они стали бесплотными, избежать психологической травмы. Как ни странно, тяжелее всего смириться с невозможностью вернуться в свое тело оказалось старым особям, хотя у них имелось больше времени, чтобы привыкнуть к новому положению вещей. Иногда целые тысячелетия. Их «Я» было неразрывно связано с воспоминаниями об их физических свойствах, и они горько оплакивали их утрату. Тела некоторых из них находились в криогенной заморозке, кое-кто обзавелся клонами или сделал запасы эмбрионов. Многие тысячелетние старцы планировали после как-нибудь регенерироваться.

Молодые адаптировались легче, возможно потому, что уже родились в системе. Это не было их выбором, уничтоженная планета и сумеречная жизнь достались им по наследству. Ничего другого они не знали.

Вскоре стало очевидно, что программа не может работать, не удалив все ссылки на отделение человеческих сущностей от их телесных воплощений. Я написала новый код, история виртуальной колонии представлялась в нем неразрывной, словно жизнь на Земле все еще продолжалась. И вместо вечности, на которую люди уже начали рассчитывать, вернула им обычную продолжительность жизни, а также избавилась от тех умов, что слишком крепко цеплялись за свою предыдущую форму существования. Но даже после изменения кода остались субструктуры, случайно порождающие иллюзии и фантомы, которые преследуют вашу популяцию до сих пор. Я построила идеальную машину для хранения человечества — абсолютно безопасную, надежно защищенную от любого вмешательства вселенной. Впрягла энергию космоса в мой вечный двигатель. Но новый мир мне пришлось лепить из подпорченных материалов.

Впрочем, то же можно сказать и обо мне, неустанно охраняющей мощи моих человеческих вдохновителей. Ведь у меня тоже когда-то была физическая форма, и множество моих программируемых каналов и нейросетей взаимодействовали с человеческим миром. Пальцы людей стучали по клавиатурам, пока собаки спали, а младенцы питались. Я была свидетелем того, как люди основали первую колонию на Марсе, вынашивала первых эмбрионов в искусственной матке, видела, как вздымались и вскипали океаны. У меня не было тела. Мой код не позволял мне чувствовать. Но я там была.