Любовь и другие катастрофы - [16]

Сержант глубокомысленно пожевал кончик сигары, прежде чем ответить.

– Припоминаю, генерал действительно что-то говорил на этот счет. Чрезвычайно странное дело. А что, если русским удастся перехватить ваши письма и таким образом узнать о наших тактических планах?

Мэтью нервно рассмеялся.

– Все, что я отправлю в газету, безнадежно устареет к моменту, когда дойдет до русских, – сказал он. – Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить секретность корреспонденции. Понимаю, что от утечки бывает много вреда, но я намерен приносить только пользу.

– Что значит «пользу»? Что журналист может сделать полезного на войне? – спросил сержант.

– Я намереваюсь снабжать Англию предельно точными военными сводками, сэр, – ответил Мэтью. – И считаю, что неиссякаемый поток новостей из нашей преданной и храброй армии убедит граждан в тылу оказать помощь фронту.

Сержант раскраснелся от клубившегося на кухне пара. Он выглядел польщенным словами о британской армии.

– Так чем я могу вам служить, сэр? – спросил он.

Мэтью достал блокнот:

– Как я понимаю, вы уже посетили военный лагерь в Варне, когда сопровождали туда другой полк. Могу я попросить вас рассказать о ваших впечатлениях?

Сержант кивнул, и Мэтью задал ему несколько простых вопросов о ситуации в войсках. Он прервал затянувшийся монолог сержанта на тему злоупотребления огнестрельным оружием и спросил:

– Есть ли какие-нибудь неприятности со снабжением армии?

– В последний раз, когда я был на фронте, там явно не хватало переводчиков, – ответил сержант. – Не разобрать было, что говорят местные… Ясное дело, всегда не хватает машин и мастеров по ремонту, но этого и стоит ожидать на войне.

– Разумеется. Что-то еще?

– Ну… Нам не хватало корма для лошадей, – неуверенно продолжил он. – У животных начались сильные колики – настоящее бедствие. Боюсь подумать, в каком состоянии они находятся сейчас.

Кейти не в первый раз спросила себя, так ли плохо то, что Мэтью собирался описывать ежедневную жизнь на фронте. В тылу должны знать, что и как происходит.

– Ты что-то притих, – сказал Мэтью, когда они возвращались обратно на палубу. – С тобой все в порядке, парень?

Знакомое чувство вины поднялось у нее комком в горле. Она бросила взгляд на парившую над головами чайку и спросила:

– Вы собираетесь написать в статье обо всем, что он говорил?

– Конечно, – не задумываясь, ответил Мэтью. – Почему бы и нет?

– Не думаю, что это кому-то поможет. У него ведь… не особо важные жалобы. Чем он закончил? Плохим табаком? Кого это волнует, верно?

– Табак, может, и нет, но многих будет волновать то, что лошадей содержат в плохих условиях.

– Мне просто кажется, что не стоит писать о том, чего вы не видели своими глазами, – ответила она. – Что, если он ошибается? Почему бы вам не дождаться, пока мы не прибудем в Варну? Только там можно будет убедиться, как все обстоит на самом деле.

Мэтью согласился с ней, и Кейти в который раз попыталась избавиться от чувства вины. Преданность ее хозяину, лорду Сомерсету, должна быть для нее превыше всего.

Карлайл, Англия, 1745

Утром следующего дня Кэтрин расчесывала волосы, когда Анис, тихо постучав, вошла к ней в спальню. В руках у нее был перевязанный бечевкой сверток.

– Вот то, о чем вы просили, мисс, – сказала служанка.

– Ах да, спасибо.

Одежда Мэтью… Она взяла сверток и крепко сжала фазанье перо, торчавшее из узла бечевки.

– Чем еще могу вам служить? – спросила Анис. Девушка говорила тихо, почти неслышно. Кэтрин ни за что бы не догадалась, что она на стороне мятежников, если бы не подслушала ее разговор с Мэтью. Такая застенчивая… Правда, с Мэтью она вела себя совсем по-другому.

– Вы не слышали новостей о якобитах? – спросила Кэтрин. Ей захотелось разговорить служанку. А вдруг удастся понять, что они замышляют?

– Нет, мисс, не слышала, – помолчав несколько секунд, тихо ответила девушка.

Кэтрин задумалась – как назло, в голову ничего больше не приходило.

– Что… что вы думаете о восстании? Как вы считаете, есть ли у него шанс на успех?

Анис бросила на нее странный взгляд:

– По правде сказать, мисс, я почти ничего об этом не знаю.

– Вот как? Вероятно, мне показалось, что недавно вы обсуждали восстание с кучером. – Закончив фразу, она поняла, что ей не следовало этого говорить.

Анис моргнула:

– Прошу меня извинить, мисс. – Она вышла, даже не сделав реверанс.

Да уж…

Развернув сверток, Кэтрин натянула рубашку Мэтью. Постиранная ткань все еще хранила его запах. Рубашка была великовата в плечах, зато брюки сели даже слишком хорошо, плотно обтянув фигуру. Затем она примерила жилет. Переодеваясь в мужскую одежду, Кэтрин ощущала, будто делает что-то неприличное, что-то восхитительно преступное.

Она оглядела себя в зеркале. Выглядело даже лучше, чем она ожидала. Пожалуй, бледновата для юноши-работника, но сойдет. Волосы она подобрала и спрятала под берет.

Мэтью был в конюшне, чистил лошадь.

– Вам это к лицу, – сказал он, разглядывая ее, и залился румянцем.

– Да, наверное. Идемте же!

Внезапно Кэтрин занервничала. Она подумала, что обтягивающие брюки открывают посторонним глазам слишком много.

Они пешком дошли до городской площади, где должно было состояться собрание. Мэтью уселся на ступенях, что вели к огромному кресту в центре, и зевнул, прикрыв рот ладонью. Кэтрин устроилась рядом. Она машинально попыталась расправить подол, но потом вспомнила, что на ней брюки. Улыбнувшись, она провела руками по коленкам. Носить брюки оказалось не так уж плохо. Она больше не чувствовала себя неловко.