Любовь и другие иностранные слова - [30]

– Нет, – говорит он, не отрывая глаз от газеты.

– А я все-таки узнаю, почему ее к нему тянет.

– Да уж не сомневаюсь.

Четыре недели пролетают слишком быстро, и вот мы снова дома, в милом сердцу, хоть и безводном, Бексли. Сегодня четвертое июля, и я лежу на кровати Стью, уставившись в потолок и не видя ничего, кроме его неизмеримой пустоты.

– Должен же быть другой способ, помягче, сказать ему, что я вряд ли смогу в него влюбиться, – говорю я, и Софи вздыхает в восьмой, наверное, раз. Я уже сбилась со счета.

– Нет, такого способа нет. Просто скажи: «Я в тебя не влюблена». Так будет лучше, поверь.

– Но Стефан спрашивал меня не об этом. Он спросил, смогу ли я когда-нибудь полюбить его, и мне кажется, что не смогу. – Я приподнимаюсь на локтях. – Без обид, но тут мне нужен совет Стью.

– Мои советы лучше. Я всегда бросаю парней. А Стью часто оказывается пострадавшей стороной.

– Я хочу узнать и его точку зрения.

– Ну что ж, – она садится и надевает ботинки. – Можешь позвонить ему.

– Сеть плохо ловит.

– Или написать смс.

– Он получит его только вечером.

– …Или подождать месяц, пока он не вернется.

– Я не могу ждать месяц. Я даже двух часов не могу ждать.

Софи поворачивается ко мне. Она улыбается, но улыбка выходит грустная.

– Просто скажи Стефану, что не влюблена в него, но он тебе очень нравится и ты хочешь, чтобы вы остались друзьями.

– Но ты же не дружишь ни с одним из бывших.

– Ага, – смеется она. – Это никогда не срабатывает, но звучит-то отлично.

Она встает.

– Джози, просто пойди и скажи ему, а потом возвращайся. Я буду ждать.

Она уходит. Я откидываюсь на кровать Стью и достаю из кармана телефон.

Я – Стью, 03:47

Сейчас помощи от тебя никакой, а на потолке у тебя трещина. Я скажу дяде Кену, чтобы ее замазали. Не благодари.

Сегодня утром был парад. Я его пропустила: мы с родителями вернулись два дня назад. Так устали с дороги, да еще и вещи пришлось распаковывать, поэтому решили не идти смотреть салют, который был в центре вчера, а в Бексли будет сегодня вечером. Именно так я отговариваюсь, когда Стефан приглашает меня на оба события. Но вечно оттягивать момент нельзя: посоветовавшись с Софи (разговор получился кратким и бестолковым), я направляюсь к его дому.

Мы неловко обнимаемся при встрече (я очень рада, что в комнате сидит его маленькая сестренка), а потом идем на крыльцо. Он поддразнивает меня, что я совсем не загорела. Я читаю ему лекцию о раке кожи и описываю, подкрепляя рассказ жестами, как дважды в день наносила солнцезащитный крем широкого спектра применения.

– Я так скучал по тебе, – говорит он. – Ты подумала о том, о чем мы договаривались?

– День и ночь думала.

– И? – спрашивает он, придвигаясь для поцелуя, но я отклоняюсь в сторону и кладу руку ему на грудь. Этот жест понятен на любом языке мира.

– Ты мне очень нравишься, Стефан.

– Нравлюсь? Ты меня не любишь.

– Не люблю, – признаюсь я. У меня вырывается долгий печальный вздох. – Прости. Мне кажется, что я не чувствую к тебе любви и вряд ли почувствую в будущем. Но ты мне все равно очень нравишься. Отсутствие любви никак на это не влияет.

– Это другое.

– Нет, то же самое, – говорю я. – Ты мне нравишься ничуть не меньше, чем раньше. И я не говорю, что не хочу быть с тобой.

– На самом деле, я не понимаю, как мы сможем быть вместе. И прежде чем ты докажешь мне, что можем, – он грустно улыбается мне, – разреши спросить кое-что. Ты бы захотела быть с человеком, который только что сказал, что не сможет тебя полюбить?

– Но это же не все! Я же говорю, что ты мне нравишься. Очень нравишься.

Теперь по лицу Стефана видно, что ему не только грустно, но и больно. Я начинаю лихорадочно перечислять все его чудесные качества, и слова льются из меня, как во время того злосчастного первого бала.

– …и ты пишешь такие смешные и интересные штуки на Facebook, и у тебя такая красивая улыбка, и мне ужасно жаль, что сейчас она исчезла из-за меня, и… – Список продолжается, он включает в себя умение танцевать, доброту и его способности к спорту. – И ты хороший друг. Правда, очень хороший. Для меня даже больше, чем друг. Мне кажется, это ценно, и я не хочу это терять. Я не хочу терять человека, который мне ближе, чем друг. Я не хочу терять тебя.

– Прости, но мне кажется, – у него на глазах выступают слезы. И у меня тоже. – Мне кажется, ты уже потеряла. – Он прокашливается. Встает. – Мне пора.

Он заходит в дом и закрывает за собой дверь. И я иду к себе сквозь горячую и влажную пелену горя и всю дорогу всхлипываю Софи в трубку. У задней двери она прижимает меня к груди, и я рыдаю ей в плечо. Когда я отступаю на шаг, она тоже плачет. Я не успеваю спросить, в чем дело, и она объясняет сама: «Мне просто плохо, потому что тебе так плохо».

Я сижу в шезлонге у нас во дворе, прижав колени к груди и опустив на них голову. Вокруг темно, лишь лампы из гостиной бросают на меня свой слабый свет. Через несколько минут над верхушками деревьев к юго-востоку я увижу фейерверки и услышу приглушенный гул самых громких пушек.

Кейт приоткрывает дверь, проскальзывает наружу и садится в изножье моего шезлонга.

– Ты как?

– Все хорошо, – отвечаю я, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Мне грустно, но все в порядке.