Любовь и богословие - [3]

— Сроки?

— Месяц. Если за это время ничего не выйдет… убейте Сейдрика.

Ничего себе невинная барышня из провинции!

— Милая девушка, — начал Карваэн устало-благодушным тоном, — вы плохо представляете себе, как ведутся дела подобного рода. Совращение — это одна цена, а убийство — совсем другая…

— Я заплачу вам за разрыв помолвки. При этом репутация моей сестры должна пострадать как можно меньше. В остальном ваши действия не ограничиваются. Делайте, что хотите.

Ладно, красавица, сама нарвалась!

— Понял. Тогда о цене. Памятуя о низком уровне доходов в этой провинции… ну, тридцаточка. Золотом, — и добавить, удерживая на лице скучающее выражение и абсолютно не замечая потрясения собеседницы. — Половину вперёд, естественно.

Барышня порывалась что-то сказать… но смолчала. Видать, не захотела ещё раз услыхать о "милой девушке". Молча полезла в котомку.

Милосердный Боже, там лежал не кирпич, а толстенный кошелёк!

Дикие места. Совершенно дикие. Беззащитная девица гуляет одна-одинёшенька, с огромной кучей денег — и никто этим не интересуется. Написать, что ли, паре-тройке давних знакомых?..

Барышня достала пятнадцать новеньких золотых кругляшей. Карваэн очень много мог сказать о людях по тому, как они отдавали ему деньги. Эта девица явно хотела швырнуть золото на стол. Но не смогла. Уложила аккуратно, рядком.

Рачительная хозяйка. Цену деньгам знает. Хотя, казалось, откуда бы благородной?

И в то же время — не торгуется. Значит, припёрло. А с чего ж так-то, а? Что могло случиться у благородной девицы, нанимающей первого встречного для совращения сестры?

Сама не ответит — вон как губки поджала. Гнушается новым знакомством. Ладно…

Карваэн небрежно смёл деньги в свой кошель. Улыбнулся.

— Итак, я приступаю к работе. Вы с сестрицею похожи?

… Спустя полтора часа леди Вилайена (ничего так имечко!) уже не слишком хорошо соображала, и Карваэн милостиво её отпустил — "продолжим завтра, в это же время". Проводив баронессу до дверей таверны, мужчина огляделся. Так и есть, Шардех Яльни пристроился в углу, жуёт омлет.

В число пороков Карваэна скупость — мужчина частенько об этом жалел — не входила. Наслушник поперхнулся, когда в пальцах "благородного милсдаря" блеснул золотой.

— Идём ко мне, потолкуем?

* * *

Сколько Вилайена себя помнила, ей ставили в пример Меревин. Кто аккуратно гуляет по дорожкам сада а не ломится сквозь ежевику за приблудным котёнком? Кто вышивает лучше самых опытных мастериц поместья? Уж явно не Вилита, бросающая пяльцы за окно! Чьи манеры безупречны, а голос тих, как и подобает благородной девице?

Меревин, Меревин, Меревин… А ещё Меревин не лезет в исконно мужские дела. Её не интересует, сколько медяков в золотом и сколько ткачих можно на этот золотой нанять. И куда продать овёс подороже — тоже не её ума дело. Девице пристало молиться, одаривать бедняков и болящих да слушать душеспасительные истории. Или, вон, менестреля из Гилайи.

Злорадная усмешка перекосила хорошенькое личико Вилайены. Ничего, батюшка, вы ещё поймёте, какая из дочерей может по праву называться порядочной! Поймёте, когда наглый чужак опорочит скромницу-Меревин!

Чужак — он красивый… И язык… без костей. Наглость-то какая! Впрочем, Шардех уверял, будто этому Карваэну не впервой совращать невинных девиц. Очень хорошо. Пускай занимается тем, за что она, Вилайена, заплатила такие бешеные деньги.

Баронесса мимолётно подумала о значении слова «совратить». Всем известно, как это происходит. Мужчина оказывается с девушкой наедине… а потом их застают. В неприличной позе. Вверх ногами, что ли?

Ладно, вовсе незачем забивать голову подобными глупостями. Для таких вещей нанимают непорядочных мужчин. Уж им-то известно, что считается неприличным.

Кстати… Вилайена даже остановилась посреди коридора от внезапного озарения. Надо бы выяснить у Карваэна в подробностях об этих неприличных позах. А почему нет? Он ведь простой наёмник, благородством натуры там и не пахнет. А ей пригодится. Дабы не допустить ничего подобного.

Или наоборот — допустить… С подходящим мужчиной. С таким, который непременно женится на обесчещенной девушке!

Окрылённая, Вилайена почти бежала по коридору, и даже изволила широко улыбнуться старой грымзе Тамарзе. Проводив молодую госпожу взглядом, горничная тихонько вздохнула. Что ещё задумала эта непоседа?

* * *

Меревин рассеянно трогала пальчиком струны арфы. Душа была в смятении: день близился к закату, а от любимого до сих пор не пришло весточки.

А вдруг с Сейдриком что-то случилось? Упал с коня, например. Нет, так неромантично: на господина её сердца напали жуткие разбойники. Он дрался храбрее льва, но их было больше… и… ах…

Девушка всхлипнула, а сердце забилось часто-часто. Пойти, поделиться своими тревогами… но папенька хмыкнут, а Вилайена противно рассмеётся. Ещё и гадость какую-нибудь скажет.

Ну вот почему она такая? Вроде бы, двойняшки должны быть похожи… во всех романах об этом написано. Но Вилайену больше интересуют другие книжки, в которых через слово вставлены цифры… и вообще, там ни слова о любви! Противные книжки для приземлённых натур. Сейдрик такие тоже не читает.