Любовь и богословие - [2]

А брезгливость в делах — чувство лишнее.

Поэтому юная баронесса поприветливее улыбнулась наслушнику.

— Сударь мой Яльни, сейчас, как никогда, нуждаюсь я в твоей помощи. Эта помолвка… Господь с небес видит любовь мою к сестрице Меревин. И более всего на свете желаю я её благополучия. Но Сейдрик Гилайский… он не достоин сестры моей!

"И батюшкиных денег", — разумеется, последнее соображение Вилайена вслух не произнесла. Да и зачем? Наслушник и так всё понял. Ишь как блеснули в усмешке желтоватые зубы!

Старайся, Шардех, старайся. Если наследство достанется мне — и тебе перепадёт малая толика.

— Желаете расторгнуть эту помолвку, леди Вилайена?

Девушка поморщилась и холодно произнесла:

— Да. Считаю её неудачной.

Крючконосый плешивец сплёл пальцы, пошевелил ими. Вилайена ждала.

— Есть один человек, который смог бы помочь. Дело нелёгкое, первый встречный не сгодится… — Шардех умолк, выразительно глядя на баронессу. Та, криво улыбнувшись, достала кошель.

* * *

Вчера денег на выпивку не было. Позавчера — тоже. А потому Карваэн Тимго проснулся злой.

И — естественно! — трезвый.

Пока что на новом месте ему не везло. Здешний люд оказался не слишком охоч до карт или костей, про заказные дуэли провинциалы, похоже, слыхом не слыхивали… Хоть выходи на большую дорогу!

А ведь к этому и идёт. Потому что вышибалы в местных тавернах получают сущие гроши. Услыхали бы столичные дружки Карваэна о таких расценках — лопнули бы со смеху!

Эх, столица!.. Но, увы, пока путь туда закрыт. Слишком уж горячий интерес начала проявлять городская стража к некоему скромному частному преподавателю богословия…

Карваэн приоткрыл дверь, ухватил здоровенный кувшин с ещё дымящейся водой, подставленный к порогу хозяйским сынишкой. Умылся. Поскрёб бритвой отросшую за сутки щетину. Пейзане щеголяли в окладистых бородах, в которых застревали крошки и соломинки, но отпрыск знатного рода (о степени знатности мужчина предоставлял судить здешним кумушкам, многозначительно помалкивая) — нет, отпрыск знатного рода не мог позволить себе подобного варварства. Вот так, хорошо. А теперь — одеться и вниз, к вечной овсяной каше и котлете — куриной или рыбной. Карваэн в который раз поклялся, что когда придёт пора убираться отсюда, он подожжёт овёс к бесовской матери!

Стук в дверь застал мужчину натягивающим левый сапог. Это кому ж приспичило повидать "блаародного милсдаря"? Если вдуматься — вроде, некому. Может, привет из столицы? Но тогда бы не стучали…

Карваэн рывком надел упрямую обувь, скользнул к стене. Рука привычно легла на рукоять ножа. Голос оставался по-прежнему лениво-расслабленным.

— Не заперто.

В комнату проскочил — иного слова и не придумаешь! — щуплый, сутулый человечек с нервно дёргающимися руками. Как там его? А, Шардех Яльни. Тип воровитый и мерзопакостный. Однако Карваэн его проделок в упор не замечал, изредка одаривая шустрячка многозначительной ухмылкой. Дескать, помни мою доброту…

Похоже, вспомнил.

— Милсдарь Тибиани, прошу прощения, что нарушил ваш покой в столь ранний час… — голос с присвистом Карваэну определённо не нравился. Тибиани? Ах да, хозяину таверны была предъявлена вот та родовая грамота…

— Говори по делу.

— Благородная дама нуждается в помощи… — увидав иронический прищур, Шардех поторопился добавить, — и готова оценить ваши услуги по достоинству.

Хм.

И почему господин Яльни так не нравился Карваэну раньше? Вполне даже ничего малый!

По достоинству, говоришь… Алый плащ сполохом лёг на плечи.

— Веди меня к даме, дубина!

* * *

Розовые щёчки, вовсе даже напрасно покрытые тонким слоем белил. Вздёрнутый носик. Серо-зелёные глаза. Светлые волосы — чересчур кудрявые, чтобы быть вьющимися от природы.

В общем, обычный портрет здешней барышни. Только белого платочка в руках нет. Или веера. Или вышивки.

Есть отделанная бисером коричневая котомка — тяжёленькая с виду. Кирпич она там таскает, что ли?

На провинциальных барышень Карваэн умел производить впечатление. Смуглый, элегантный, опасный. Обычно девицы роняли вышивку и хватались за нюхательные соли. А маменьки с нянюшками — за девиц.

Паника в курятнике. Вначале было смешно. Потом надоело.

Ожидавшая Карваэна "благородная дама" в обморок падать не стала. Смотрела неожиданно твёрдо и… да, оценивающе.

— Чем могу быть полезен, милая девушка?

Эк дёрнулась! Небось, привыкла к обращению «леди»… Переживёт. Сейчас начнётся слезливая история о несчастной любви…

— Я хочу, чтобы вы совратили мою сестру.

Чего-о-о?!!

— Или иным способом добились разрыва её помолвки с Сейдриком Иранхи, наследником…

— Я знаю, кто такие Иранхи, — плох наёмник, не умеющий держать удара! Но и передышка не помешает. — Итак, юный Сейдрик помолвлен с вашей сестрой…

— Меревин Алирх, — ага, родовое имя девица называть не хотела. Наивная!

— Совращение должно быть публичным? — пустые глаза, бесцветный голос. Ну-ка, как ты относишься к сестрице?

Заказчица яростно замотала головой — кудряшки рассыпались по плечам.

— Ни в коем случае. Важно, чтобы Сейдрик поверил… его папенька не станет втягивать сына в скандал.

Ага. Мы, значит, ничего не смыслим в совращениях, но неплохо ориентируемся в подводных течениях здешнего болота. Какой, однако, нестандартный круг интересов.