Любовь глупца - [38]
Кумагай шагал впереди, размахивая рукой, как дирижерской палочкой. Наоми шла все так же, раскачиваясь и задевая мужчин плечами. Мужчины, которых она толкала, тоже покачивались в разные стороны, как будто плыли в лодке.
— Не толкайся так! Я об забор ударюсь!
Раздался стук. Это кто-то ударил стеком по забору. Наоми рассмеялась.
— Давайте теперь споем «Хонику».
— Идет: будем танцевать гавайский танец. Все будут петь и трясти задом! «Sweet brown maiden said to me…» — Выкрикивая непонятные слова, они начали вертеть бедрами.
— Ха-ха-ха! Лучше всех трясет задом Сэки!
— Потому что я серьезно изучал эти танцы.
— Где?
— На Всемирной выставке в Уэно. В одном из павильонов танцевали негры. Я ходил туда десять дней подряд.
— Вот дурак!
— А ты лучше бы сам ходил туда, никто не отличил бы тебя от негра!
— Эй, Матян, который час? — спросил Хамада. Он был трезв и как будто серьезнее всех.
— В самом деле, который час? У кого есть часы?
— У меня, — сказал Накамура, зажигая спичку. — Ого, уже двенадцать минут одиннадцатого.
— Ничего, папа-сан раньше половины одиннадцатого не приезжает. Давайте пройдем разок по проспекту Хасэ и оттуда домой! Я хочу показаться в этом костюме публике.
— Одобряю, одобряю! — громко крикнул Сэки.
— Если ты пойдешь в таком виде, за кого тебя примут?
— За женщину — атамана шайки…
— Если я — атаманша, то все вы — мои подчиненные!
— Или, лучше, — четверо бродяг-разбойников!
— Значит, тогда я — Бэнтэн-Кодзо![12]
— Э-э… Атаманша… Наоми Кавай, — начал Кумагай тоном рассказчика на киносеансе,[13] — под покровом вечерней мглы, закутанная в черное манто…
— Перестань, у тебя такой противный голос!
— …Окруженная четырьмя сорвиголовами, на берегу Юйгахамы…
— Перестань, Матян! Слышишь, сию же минуту перестань…
Размахнувшись, Наоми отпустила Кумагаю оплеуху.
— Ай, больно!.. У меня от природы такой голос! Мир много потерял оттого, что я не стал исполнителем Нанива-буси![14]
— Мэри Пикфорд не может быть атаманшей.
— Тогда кто же я? Присцилла Дин?[15]
— Вот-вот… Присцилла Дин!
— Ла-ла-ла, — запел Хамада и принялся танцевать.
Когда он, кружась, повернулся, я быстро отскочил назад и спрятался в тень деревьев.
— Ой!.. — в тот же миг вскрикнул он. — Кто это? Это вы, Кавай-сан?
Все разом смолкли и остановились, вглядываясь в темноту.
«Попался!» — подумал я, но было уже поздно.
— Папа-сан?… Это вы, папа-сан? Что вы здесь делаете? Идите к нам!
Наоми быстро подошла ко мне и положила руку мне на плечо. Манто неожиданно распахнулось, и я увидал, что под ним нет никакой одежды.
— Что ты наделала? Ты покрыла меня позором! Проститутка! Развратница!
От нее пахло вином. До сих пор я ни разу не видел, чтобы она пила вино.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Потребовалось два дня — тот вечер и весь следующий день, чтобы преодолеть упрямство Наоми, заставить ее раскрыть всю механику обмана и самой рассказать обо всем.
Как я и догадался, она пожелала ехать в Камакуру, чтобы встречаться там с Кумагаем. Родственник Сэки в Огигаяцу оказался мифом: на самом деле существовала только дача Окубо, дяди Кумагая. И даже флигель, в котором мы поселились, нам сдали благодаря Кумагаю. Садовник служил в усадьбе Окубо. Кумагай уговорил его — уж не знаю, как это ему удалось, — отказать прежним жильцам и отдать флигель нам. Само собой разумеется, это было заранее согласовано с Наоми. Содействие госпожи Сугидзаки, служащий Нефтяной компании — все это было наглой выдумкой. Жена садовника рассказала, что Наоми приехала в первый раз осматривать дачу вместе с «молодым барином» Кумагаем. Она выдала себя за его родственницу. Хозяйку заранее уведомили об этом, и поэтому ей пришлось отказать прежним жильцам и сдать дом нам.
На следующий день я впервые в жизни не поехал на службу. Строго приказав Наоми не выходить из комнаты ни на шаг и забрав все ее платья, обувь и кошелек, я отнес их в дом к садовнику, а затем устроил допрос хозяйке.
— Хозяйка, извините, что впутываю вас в эту некрасивую историю, но прошу вас, расскажите мне все, что знаете. Я ни в коем случае не собираюсь выдавать вас Кумагаю. Я только хочу узнать правду… они и раньше бывали здесь, когда меня не было дома?
— Да, постоянно… И молодой барин приходил к ней, и барышня уходила к нему.
— Кто вообще живет на даче Окубо-сана?
— В этом году никто, наведываются лишь изредка. Большей частью здесь живет только молодой барин Кумагай.
— А его приятели? Они тоже иногда здесь бывали?
— Да, приходили.
— Все вместе или каждый в отдельности?
— Э-э…
Только впоследствии я вспомнил, что при этом моем вопросе хозяйка очень смутилась.
— Они приходили и по отдельности, и вместе с молодым барином. Всякое бывало…
— Кто еще бывал здесь один, кроме Кумагай-куна?…
— Этот… Хамада-сан. Потом другие… Кажется, и другие тоже бывали поодиночке».
— Они куда-нибудь ее приглашали? Куда-нибудь уходили?
— Нет, большей частью сидели дома.
Самым загадочным было именно это. Если справедливо подозрение относительно Наоми и Кумагая, зачем он таскает за собой приятелей, ведь это помеха для любовников… Почему они приходят поодиночке и Наоми их принимает? Если все они хотят сблизиться с Наоми, отчего же не возникают ссоры? Вот и вчера все четверо шутили и разговаривали вполне дружелюбно… Размышляя над этим, я опять становился в тупик и начинал сомневаться, действительно ли Наоми изменяет мне с Кумагаем…
Дзюнъитиро Танидзаки (1886–1965) — классик японской литературы, продолжатель её многовековых традиций, один из самых значительных писателей Японии первой половины XX в. Роман «Мелкий снег» — главное и лучшее произведение Танидзаки. Написанный в жанре семейной хроники, он рассказывает о Японии 1930-х годов, о радостях и печалях четырёх сестёр Макиока, принадлежащих к старинному и богатому купеческому роду. Писатель создаёт яркую и реалистичную картину жизни Японии в годы, предшествующие Второй мировой войне.
Роман «Ключ» – самое известное произведение Дзюнъитиро Танидзаки, одного из столпов японской литературы XX века. В этом романе, действие которого разворачивается в Киото, два дневника – два голоса, мужа и жены, – искушают, противоборствуют, увлекают в западню. С изощренным психологизмом рисует автор сложную мозаику чувств, прихотливую смену настроений, многозначную символику взаимоотношений мужчины и женщины.Роман был дважды экранизирован: японским режиссером Коном Итикавой (приз на МКФ в Канне, 1960) и, в вольной интерпретации, Тинто Брассом (1983).
Танидзаки Дзюнъитиро (1886-1965) остается одним из самых популярных японских прозаиков на Западе. Блестящий стилист и эстет, он сумел передать в своих пронизанных эротизмом произведениях магические чары «дьявольской красоты».
Японский прозаик Дзюнъитиро Танидзаки (1886-1965) глубоко привержен многовековым традициям и одновременно очень современен, это ярко выраженный национальный писатель, чье творчество органично вошло в мировую литературу. Соотношение японской и европейскойкультур крайне занимало Танидзаки, и именно ему удалось найти золотую середину, позволившую соединить Восток и Запад. Красота, гармония, многоцветная палитра красок природы, тончайшие движения души – вот что всегда вдохновляло писателя.
«Дневник безумного старика» выдающегося японского писателя XX в. Танидзаки Дзюнъитиро является одним из наиболее известных произведений не только этого автора, но и всей послевоенной японской литературы. Повесть переведена на многие языки.Перевод на русский язык осуществлён впервые.Роман классика современной японской литературы Дзюнъитиро Танидзаки (1889–1965) «Дневник безумного старика» заслуженно считается шедевром позднего периода творчества этого замечательного писателя. Написанный всего за три года до смерти автора и наделавший много шума роман поражает своей жизненной силой, откровенным эротизмом и бесстрашием в описании самых тонких, самых интимных человеческих отношений.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В романах "Мистер Бантинг" (1940) и "Мистер Бантинг в дни войны" (1941), объединенных под общим названием "Мистер Бантинг в дни мира и войны", английский патриотизм воплощен в образе недалекого обывателя, чем затушевывается вопрос о целях и задачах Великобритании во 2-й мировой войне.»В книге представлено жизнеописание средней английской семьи в период незадолго до Второй мировой войны и в начале войны.
Другие переводы Ольги Палны с разных языков можно найти на страничке www.olgapalna.com.Эта книга издавалась в 2005 году (главы "Джимми" в переводе ОП), в текущей версии (все главы в переводе ОП) эта книжка ранее не издавалась.И далее, видимо, издана не будет ...To Colem, with love.
В истории финской литературы XX века за Эйно Лейно (Эйно Печальным) прочно закрепилась слава первого поэта. Однако творчество Лейно вышло за пределы одной страны, перестав быть только национальным достоянием. Литературное наследие «великого художника слова», как называл Лейно Максим Горький, в значительной мере обогатило европейскую духовную культуру. И хотя со дня рождения Эйно Лейно минуло почти 130 лет, лучшие его стихотворения по-прежнему живут, и финский язык звучит в них прекрасной мелодией. Настоящее издание впервые знакомит читателей с творчеством финского писателя в столь полном объеме, в книгу включены как его поэтические, так и прозаические произведения.
Иренео Фунес помнил все. Обретя эту способность в 19 лет, благодаря серьезной травме, приведшей к параличу, он мог воссоздать в памяти любой прожитый им день. Мир Фунеса был невыносимо четким…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящее Собрание сочинений и писем Салтыкова-Щедрина, в котором критически использованы опыт и материалы предыдущего издания, осуществляется с учетом новейших достижений советского щедриноведения. Собрание является наиболее полным из всех существующих и включает в себя все известные в настоящее время произведения писателя, как законченные, так и незавершенные.«Благонамеренные речи» формировались поначалу как публицистический, журнальный цикл. Этим объясняется как динамичность, оперативность отклика на те глубинные сдвиги и изменения, которые имели место в российской действительности конца 60-х — середины 70-х годов, так и широта жизненных наблюдений.