Любовь дракона - [3]

Аврора была просто потрясена. Да это просто невозможно, чтобы ее отец пришел именно к такому решению. Наверняка у него есть другой план, какая-то хитрость, чтобы не уступать давлению этого безумца.

Стараясь добраться до матери, Аврора с огромным трудом прокладывала себе дорогу сквозь толпу. По пути она слышала суждения успокаивающихся горожан:

— Конечно, требования его весьма жесткие, но, выполнив их, мы, по крайней мере, сохраним себе жизнь.

— Ну да, жизнь продолжается. Я-то думал, что дело дойдет до войны, а я слишком стар для битвы с этими молодыми вымуштрованными дьяволами… Но вот что касается дочерей Константина, тут дело плохо.

— Он выберет Джулию, я уверен. Она самая старшая и весьма хороша собой.

— Все дочери Константина красивы, — парировал другой горожанин. — Однако выполнить это условие Константину будет труднее всего — представьте себе, как бы вы сами переживали, если бы вам пришлось отдать собственное дитя этому животному.

Эти слова причинили Авроре жестокую боль, и она с еще большей энергией стала протискиваться дальше. Наконец ей удалось проскользнуть в расположенную за стеной кухню. Тут царила суматоха. Слуги сновали туда и сюда, стараясь изо всех сил вовремя приготовить все для нежданного пира. У одного из них Аврора спросила, где ее мать, и тот показал на маленькую комнату у входа, в которой обычно хранили вино и растительное масло.

Мать и Джулия действительно были там. Аврора застала их спорящими. Голубовато-зеленые глаза Джулии излучали ярость, ее светлая кожа покрылась красными пятнами:

— Отец не может поступить так. Как можно согласиться на такое? Мы не домашний скот, который отдают в уплату военного долга! — Джулия схватила лежавший на столе маленький нож и в ожесточении замахнулась. — Пусть этот валлийский выродок только посмеет притронуться ко мне, я убью его.

Услышав эти непокорные слова, Аврора почувствовала гордость за свою сестру. Ведь Джулия была права — их завоеватель был откровенным чудовищем. Принцессе королевского дома Корновии не подобало выходить за такого.

Но то, что потом сказала мать, напомнило Авроре о горькой правде.

— Я не позволю вам обвинять и позорить вашего отца, — твердо произнесла леди Корделия, забирая нож из рук дрожащей от ярости Джулии. — Он сделал все, что в его силах, для защиты своего народа. Он не может ответить отказом на требования Мэлгвина, так как это поставит под угрозу наши жизни.

Лицо королевы смягчилось. Она протянула руки и обняла Джулию:

— Если бы только отец мог, он сделал бы все, чтобы защитить тебя, дитя мое, но твой отец — король, и он должен заботиться о своем народе. Ты же обязана подчиняться ему.

Аврора почувствовала, как сжалось ее сердце. Она быстро отвернулась, не в силах смотреть на слезы Джулии. Стремительно, и теперь уже окончательно, улетучилась ее надежда на то, что у отца был какой-то замысел, чтобы перехитрить Мэлгвина. Теперь стало очевидным, что ее старшую сестру заставят выйти замуж за Мэлгвина, и никому ничего уже не удастся изменить.

Покидая кухню, Аврора столкнулась со своей второй сестрой:

— Карина, где ты была?

— Я молилась. — Пальцы Карины мягко обхватили запястье Авроры. — С тобой все в порядке, малышка?

— Да. Если, конечно, не считать того, что я дрожу от ярости. Разве это справедливо, что одну из нас заставят выйти замуж за этого самонадеянного дикаря?

— Справедливо или нет, но так устроен мир. Нам на роду написано выходить замуж за вождей-чужеземцев. И наша кровь — это материал, которым скрепляют дружественные отношения во имя будущей жизни Вирокониума.

Аврора заглянула в спокойные голубые глаза сестры:

— Ты хочешь сказать, что тебе не страшно? А что, если Мэлгвин выберет тебя?

Карина кротко вздохнула:

— Если по воле Господней я должна выйти за этого человека, то Господь же и поможет мне пережить это.

Аврора снова почувствовала, как ее начала переполнять ярость. Оказывается, никто и не собирается противостоять Мэлгвину. Это привело ее в бешенство:

— Какое счастье, что я самая младшая, и поэтому вряд ли стану невестой. Я бы не смогла такое пережить.

Карина укоризненно покачала головой:

— Пошли, Аврора, пора возвращаться во дворец, надо переодеться к празднеству.

— Нет, — отрезала Аврора, отступая назад. — Я не собираюсь наряжаться, чтобы произвести впечатление на тирана. Возможно, всем вам просто хочется пресмыкаться перед Мэлгвином Великим. Я же этого делать не стану.

2

Аврора покинула Парадную залу и помчалась узкими римскими улочками. Она запыхалась, ей стало жарко. На окраине города она остановилась и задумчиво оглядела громоздящиеся развалины старинных бань, вырисовывавшиеся на фоне заходящего солнца. Наполовину разбитые и сильно потрескавшиеся сводчатые проходы и величавые колонны когда-то великолепного здания даже сегодня вызывали у Авроры чувство гордости. Сосредоточившись, она попыталась представить себе, как выглядел Вирокониум много лет назад, с ровно вымощенными, ухоженными улицами, каменными дворцами, наполненный красками и величием легионов.

Вздохнув, она продолжила путь. Дорогу ей преградила обветшалая крепостная стена. Приподняв юбку, она взобралась на нее и спрыгнула на другую сторону. Отсюда был хорошо виден отцовский дворец — его белые каменные стены и крыша из красной черепицы. Эта картина успокоила ее, вернула ей самообладание. Дворец был ее домом. Она помнила все запахи сада и парка, там ей был знаком каждый укромный уголок, она знала каждую лошадь в конюшне, а на псарне — каждую охотничью собаку.