Любовь без размера - [19]

Первый два укуса не обманули ее ожиданий. Вкуснейший шоколад и неземная сладость сливались у нее во рту в танце. К концу она почувствовала тошноту. Даже чуть не подавилась. Радости от первых двух кусочков как не бывало – ее сменило чувство вины за случившийся сбой.

В тот день она решила не ужинать – это было попыткой компенсировать съеденные в приступе кондитерского помешательства калории. Она рано пошла спать, голодная и деморализованная, и ворочалась с боку на бок. Шли часы, но сон ее не брал. В голове, словно испорченная пластинка, крутились слова Логана. Она знала, что делать. Встав с постели, она устало прошлепала вниз и включила на кухне свет. Она раскрыла дневник на последней записи и взяла ручку. Вдавливая ее с такой силой, что бумага чуть не порвалась, она написала:

«Милки Уэй» – Чувство? – Невменяемое.

Холли потащилась наверх. Оказавшись в своей комнате, она села на кровать и подперла голову руками. Ну почему все так непросто, – думала она. – Почему шоколадный батончик уполномочен испортить мне день? Она в ужасе ждала, что это закончится, как всегда, в течение всех этих лет потребления предыдущих шоколадных батончиков, бездумным пищевым угаром дня на три. Жаль, ей не с кем поговорить. Слишком уж поздно, чтобы позвонить Тине – правда, Холли не очень-то и хотелось. Она даже не знала, как описать свою проблему словами, кроме как сказав, что шоколадный батончик довел ее до состояния на грани нервного срыва. Тина ни за что не поймет, что сейчас происходит у нее в голове. И какую бы позицию Тина ни заняла, благосклонную или удрученную, для Холли она будет неправильной.

Пришло время «переходного объекта»[8].

Ну, объект – не объект. Любимая байковая рубашка Брюса зеленого цвета. На Холли она не налезала – многие годы она не могла влезть ни в одну из его рубашек. Но когда механизмы преодоления не срабатывали и еда была не в состоянии закрыть брешь в душе, Холли доставала из шкафа зеленую рубашку и, сложив, подкладывала себе под щеку. Когда он умер, она так и спала с ней, черпая в этом утешение. Рубашка была изношена до мягкости и хранила запах Брюса, надолго впитавшийся в волокна ткани. Это моментально заставляло Холли поверить в то, что Брюс рядом. Она встала и подошла к шкафу, где до сих пор лежали вещи мужа. Сняв рубашку с вешалки, она держала ее в руках. И тогда, сама не зная почему, она просунула руку в рукав. Потом проделала то же другой рукой. На ней не было ничего, кроме тонкой ночной сорочки, и рубашка приняла ее вторжение. Передние полы сошлись, Холли дрожащими от волнения пальцами принялась застегивать пуговицы. И бросилась к зеркалу.

Рубашка, конечно, сидела на ней плотно, но порваться не грозилась. Грудь неумолимо выдавалась вперед, и пуговица в центре сильно оттягивалась. Холли поскорее расстегнула ее. Однако остальные пуговицы все до одной сидели крепко, и хотя рубашка была в обтяжку, по швам она не трещала. Долгое время Холли смотрела на свое отражение, и к глазам ее подступали слезы. Она уже давно не смотрелась в зеркало, не считая тех минут, когда по утрам чистила зубы. Теперь же она вперилась взглядом в свое отражение в рубашке, которая, сколько она себя помнила, была ей мала. Эта рубашка обнимала ее. Она подняла глаза к небесам.

– Спасибо, Брюс, – прошептала Холли сквозь слезы и улыбку.

Она сняла рубашку, сложила ее и легла. С рубашкой под щекой она заснула.

Глава 6

Логан держал слово и ни разу не спросил у Холли про дневник питания, хотя и был совершенно уверен, что она внесла кое-какие изменения, потому что спустя три месяца тренировок она потеряла восемнадцать килограммов. Здоровая потеря веса, говорившая о переменах в образе жизни, а не о радикальных мерах. Изгибы фигуры пока не были очевидны, но на круглом лице появились высокие скулы, которых раньше он не замечал. Двойной подбородок убывал, а лицо сияло румянцем. Сама она особо не радовалась этой динамике, неизменно называя каждый килограмм каплей в море, и с виду никогда не была ни придирчива к своему прогрессу, ни удручена им. Она сохраняла собранность и целеустремленность, которые были у нее с самого начала. Это была выигрышная комбинация, и Логан не мог не погладить себя по головке. Сомнений не было, его утенок уверенно шел по пути превращения в лебедя.

Воодушевленная поддержкой Логана, Холли делала успехи. Теперь ее повсюду сопровождал его позитивный настрой. В голове, как слова любимых песен, крутились его жизнеутверждающие крылатые фразы. Она так и не рассказала ему о ночи с «Милки Уэй», но для себя решила, что это был поворотный момент. Он ее не сокрушил, превратив в неистовую машину для еды. Проснувшись на следующее утро, она вернулась в прежнее русло.

Помогло и то, что на следующий день у нее была тренировка. Как только она вошла в здание, где был спортзал, шоколадный батончик был позабыт.

Холли стала чаще смотреться в зеркало. Раздевшись до нижнего белья, она позировала перед ним, как на соревнованиях по тяжелой атлетике. Она упивалась тем, как выпирали мышцы, когда она их напрягала. Она могла под кожей нащупать ребра. Стали заметно выделяться ключицы. Полнота еще не ушла с талии, ягодиц и ног, но и эти части стали компактнее. Она сжимала эти места, и они поддавались.