Любовь без границ - [58]

— Леонард, в шкафу полно чистых, — увещевал его Джеймс.

— Глупая расточительность! Чем тебе не нравится это полотенце? Я вытираю им только чистое, а если подвернется парочка микробов, так ведь это наши микробы, не чьи-нибудь. Если бояться собственных микробов, лучше сразу лечь и умереть!

Больше всего Леонарду нравилось мыть посуду после обеда, под звуки какой-нибудь слезливой радиодрамы. Он громко комментировал глупость персонажей, а когда его что-нибудь особенно бесило, кидал в приемник полотенцем. Миссис Ченг, глубоко возмущенная этой непрошеной помощью (за Леонардом посуду нередко приходилось перемывать), видела в приемнике тайного союзника, громоотвод для оскорблений, большая часть которых прежде доставалась ей. Переходя из комнаты в комнату с тряпкой и метелкой, она прислушивалась к крикам и грохоту на кухне с бесстрастием, с которым относилась ко всему на свете, кроме Кейт. В Осни миссис Ченг не бывала уже давно. Вид Кейт, счастливой и беспечной в подобной ситуации, приводил ее в ужас. Не зная, как еще помочь делу, китаянка с удвоенным рвением предавалась уборке виллы, особенно налегая на чистоту в комнате Джосс. От нее не укрылось, что порядок уже не так возмущает юную мисс Бейн, что она уже не стремится с ходу превратить плоды ее усилий в первоначальный хаос.

— Ради Бога, оставьте вы ее комнату в покое, — говорил Джеймс. — Беспорядок — это вызов старшему поколению. Если не обращать внимания, его будет меньше.

Не обращать внимания на беспорядок — это было выше понимания миссис Ченг. Самая мысль о том, что предстанет глазам за дверью комнаты Джосс, приводила ее в боевую готовность, и она не знала покоя до тех пор, пока не шла в атаку и не оттесняла извечного врага за границы своих владений. В дни каникул этот священный бой бывал сильно затруднен присутствием хозяйки комнаты, поэтому китаянка всегда с нетерпением ждала начала новой четверти. Вот и на этот раз, открывая дверь, она предвкушала то, как даст наконец выход накопившейся жажде действия.

На кровати что-то лежало. Подступив ближе, миссис Ченг вгляделась получше, потом откинула край одеяла. Глаза у Джосс были плотно зажмурены. Китаянка осторожно потыкала в девочку пальцем.

— Почему твоя не в школа?

— Меня отпустили, — едва прошелестела Джосс. — Разболелась голова, и мисс Гейл разрешила пойти домой.

— Какой голова? Почему голова? Твоя иметь женский дела?

— Это сама по себе головная боль, ясно!

Джосс уткнулась в подушку. Постояв немного, миссис Ченг отправилась на кухню. Леонард находился на стадии протирки залитых поверхностей. При этом он кричал на приемник:

— Держись, кретин чертов! Что сопли развесил?

Китаянка прошла прямо к приемнику и выключила его.

— Какого черта?!

— Твоя не слышать, что Джосс пришел?

— Не говори ерунды. Джосс еще в школе. И включи чертов приемник. Хочу знать, что еще отчудит этот бесхребетный слизняк.

— Джосс дома.

— Как так дома?! — Леонард даже подскочил от негодования.

— Голова болеть.

— Ну да, конечно! Ленивое отродье, вот она кто! С чего вдруг у здоровой девчонки болеть голове?

— Джосс весь бледный.

— Ах так! Ну, я… — Леонард махнул рукой, со страшным грохотом сбив в раковину груду вытертых вилок. — Ну, я ей покажу! Она у меня еще больше побледнеет!

Миссис Ченг молча скрестила руки на груди в знак того, что будет ждать результата, а он, схватив трость, вприпрыжку заковылял с кухни. Можно было слышать, как он поднимается по лестнице. Раздавшиеся вслед за этим гневные выкрики почти сразу затихли, шаги прошаркали до ванной и обратно. Миссис Ченг поздравила себя с тем, что так терпелива.

Наконец Леонард снова появился на кухне.

— Я ей дал пару таблеток.

— Твоя вызвать доктор?

— Зачем это? У нас нет лишних денег. Доктора нужны тем, кто при смерти, а молодежь и так обойдется.

— Джеймс дома?

— Уехал в библиотеку собирать материал. Вернется только в шесть. — Леонард выпрямился, набираясь величия, отчего стал выше по меньшей мере на дюйм и мог смотреть на китаянку еще более свысока, чем обычно. — А я в шесть, наоборот, отбываю. Буду смотреть телевизор с мисс Бачелор и ее невесткой. По телевизору сегодня показывают Леонарда Маллоу! По такому случаю реквизирую бутылку хереса. Так и передай Джеймсу, ты, моя сморщенная желтая обезьянка, мой драгоценный восточный полудурок — сегодня мой звездный час!

Миссис Ченг, как обычно, пропустила оскорбления мимо ушей.

— Твоя уходить, Джеймс не приходить. Джосс сидеть один, весь больной.

— Нет, конечно! Я человек ответственный и задержусь, сколько будет нужно, — с достоинством ответил Леонард.

Китаянка сразу перестала обращать на него внимание. Она убрала свои тряпки и метелку, швабру поставила в кладовку за шкаф, надела пронзительно-розовый макинтош (результат мучительного получасового выбора между ним и пронзительно-зеленым) и покинула виллу. Стоило ей выйти за дверь, Леонард схватился за телефон, чтобы заказать такси до Кардиган-стрит на три четверти шестого.

Когда Джеймс вернулся, дом встретил его тишиной и темнотой. Он задержался минут на двадцать, и тем самым между его приходом и уходом Леонарда прошло около получаса (о чем он, конечно, не имел понятия). Постояв в холле и не услышав ни радио из дядиной комнаты, ни музыки от Джосс, он пришел к выводу, что дома никого нет и что он может располагать собой по собственному усмотрению. На кухне выяснилось, что посуда хоть и вымыта, но не расставлена по местам: кружки свалены в миске для салата, тарелки в неустойчивом равновесии на блюдцах, вилки и ложки вообще как попало, что неприятно напоминало безалаберность прежних дней. Вместо того чтобы наводить порядок, Джеймс полез в шкаф, где хранилось спиртное, только чтобы обнаружить, что виски на донышке, а пива всего две банки. Была еще, правда, бутылка красного турецкого вина — единственное, чем удалось разжиться у мистера Пателя. «Люди хвалят», — сказал бакалейщик (он хоть и перешел в христианство, но от спиртного воздерживался по-прежнему, по-мусульмански).