Любовь Бешеного - [13]

— О чем вы, Кен? — пожала плечами девушка. — Если о своем естественном для молодого здорового мужчины желании, то успокойтесь, ничего плохого в этом я не вижу! Но в следующий раз неплохо было бы сначала поинтересоваться, а приятно ли это той, с которой вы находитесь. Не так ли, сэр?

— Так вы не сердитесь? — с облегчением воскликнул Минквуд.

— Сержусь! — нахмурилась Лариса и тут же улыбнулась. — Но не очень! А в наказание мы не увидимся до самого дня моего рождения!

— И поделом мне! — огорченно вздохнул Кен. — Но звонить-то можно?

— Вот глупый! — усмехнулась Лариса. — Ну ладно, пока! — подмигнула девушка, выпорхнула из машины и направилась к дому, соблазнительно виляя бедрами.

— Господи, какая женщина! — тихо прошептал Минквуд, поднес к носу свой шаловливый палец, понюхал и нервно вздохнул. — Господи! — повторил он и вдруг почувствовал горячую влагу между ног… — Поехали!

— рявкнул он водителю, который тут же рванул машину вперед.

Если бы они еще немного постояли, то наверняка бы заметили, что за девушкой кто-то следит…

* * *

А следил за девушкой тот самый молодой и довольно симпатичный парень по имени Линдсей Лассардо, больше известный под кличкой Шакал. Несмотря на свои тридцать лет, он уже сумел завоевать определенный авторитет среди криминальных структур Нью-Йорка и даже отхватил себе довольно лакомый кусочек территориального пирога для собственного контроля над увеселительными заведениями. Под его началом было не очень много людей, но каждого он подбирал самолично и брал в свою «семью» лишь после того, как новичок проходил испытание кровью. Это испытание было последним и решающим. Все люди Шакала были жестоки и бескомпромиссны. Его группировки побаивались даже те семейные кланы, которые в несколько раз превосходили ее по численности и владели своей территорией уже десятилетиями.

Нью-Йорк был давно поделен между авторитетами на зоны влияния. Вмешиваться в дела «Кашеги» и лезть на чужую территорию означало для мафиози начать войну. В городе существовал своеобразный статус-кво, который никто не хотел нарушать. Кровавые разборки между кланами остались в легендарных временах «сухого закона». «Крестные отцы» давно осознали, что худой мир лучше доброй ссоры. Всякие недоразумения, возникающие между рядовыми членами кланов, решались на сходняке глав семейств. Решение высокого собрания выполнялось безоговорочно, ослушники карались по всей строгости бандитского закона.

Лассардо появился в Нью-Йорке семь лет назад после дерзкого побега из парижской тюрьмы, куда угодил на двенадцать лет за убийство некоего бизнесмена, не желавшего делиться с ним своими доходами. Выходец из довольно обеспеченной буржуазной семьи, юный Лассардо начал с уличных грабежей и лет пять пытался занять достойное место в криминальных структурах Парижа. Он был очень жесток и не раз шел на любую подлость ради престижа среди авторитетов уголовного мира. Свою кличку Шакал получил уже в девятнадцать лет, когда он, нимало не задумываясь, расправился со своим боссом, который приютил бандюгу, многому научил и считал едва ли не своим сыном. А когда парень достаточно окреп, его благодетель даже выделил ему один из своих районов, где он контролировал игорный бизнес.

Этот влиятельный заправила французской мафии имел даже весьма тесные связи с мэром города и не раз выручал своего друга-уголовника. Но однажды на босса нежданно-негаданно «наехала» налоговая инспекция. Ему грозил огромный срок, и выручить его мог только Лассардо, подставив одно из своих заведений. Но мафиози новой формации открестился от своего «отца», и более того, сам стал под него копать. Босс, однако, все еще мог выплыть и в одиночку, имея на руках документы, губительные для предателя. Лассардо это прекрасно понимал, а потому убрал шефа, весьма ловко инсценировав самоубийство. Полиция обнаружила лишь труп и пустой сейф. Улик против Лассардо не было никаких, власти оставили его в покое. Об этом деле поползли зловещие слухи — прекрасная реклама для душегуба-карьериста. Постепенно Лассардо почувствовал себя настолько непогрешимым и неуязвимым, что возомнил себя царем, Богом и самим Законом…

В Америке гангстер-эмигрант с ходу принялся покорять Нью-Йорк, «столицу мира». Старых ошибок решил не повторять, но начинать все сначала, да еще в чужом городе, чужой стране, было трудно: требовались начальный капитал и свои люди. Лассардо пришлось вернуться к истокам. Общаясь на самом дне города с его отбросами, он осознал одну простую истину: в Америке ни в коем случае нельзя попадать в полицейское компьютерное досье, иначе всей бандитской карьере крышка. Впрочем, после долгих размышлений соотечественник честолюбивого Растиньяка пришел к выводу: делать можно все, только не надо оставлять свидетелей, ибо нет свидетеля — нет и проблемы!

После нескольких удачных ограблений Лассардо пустился на поиски партнеров. Правда, он никогда и никого не подпускал к себе близко. Вскоре преуспевающий гангстер так разбогател, что купил себе квартиру, затем и небольшой особняк в Нью-Джерси, а после того как он вырвал для себя район Чайнатауна на Манхэттене, стал подумывать о том, чтобы заручиться «мохнатой лапой» у власти. Совершенно случайно бандит узнал, что новый мэр назначил на пост Комиссара полиции своего приятеля Алекса Уайта, которого за глаза называли «русским медведем». Лассардо решил выйти на мэра через Комиссара: с русской мафией французский гангстер не раз имел делав Париже. Обложив полицейского, Лассардо, как и подобает настоящему шакалу, занял выжидательную позицию, чтобы при первой же возможности вцепиться в него мертвой хваткой.