Люблю твои воспоминания - [34]

— Тебе не кажется, что ты поступил несколько грубо? Может быть, тебе стоило дать ему немного мелочи? — говорит она, с извиняющимся видом глядя через плечо на мима, который стоит, закрыв лицо руками, его плечи неистово трясутся от притворных рыданий.

— Мне кажется, что этот господин в трико был несколько грубоват. — Джастин продолжает рассеянно смотреть по сторонам в поисках красного пальто, пока они идут в ресторан на обед, который Джастину теперь определенно хочется отменить.

Скажи ей, что плохо себя чувствуешь. Нет. Она врач, будет задавать слишком много вопросов. Скажи, что ты, к сожалению, все перепутал, и у тебя прямо сейчас лекция. Скажи ей, скажи!

Однако он продолжает идти рядом с Сарой, множество противоречивых мыслей бурлит в голове, глаза бегают, как у наркомана, нуждающегося в дозе. В небольшом подвальном ресторанчике их проводят к тихому столику в углу. Джастин пожирает глазами дверь. Кричи: «Пожар!» и беги!

Сара сбрасывает с плеч пальто, открывая соблазнительно обнаженные руки, плечи и шею, и придвигает свой стул ближе к его стулу.

Какое совпадение, что он снова — в буквальном смысле — столкнулся с женщиной из парикмахерской! Хотя, быть может, в этом нет ничего необычного: Дублин — маленький город. С тех пор, как живет здесь, он выяснил, что каждый дублинец в той или иной степени знаком чуть ли не со всеми своими согражданами или знает кого-то, кто является родственником того, кого кто-то когда-то знал. Но эта женщина!.. Пора перестать называть ее так. Он должен дать ей имя.

Анжелина.

— О чем ты думаешь? — Сара наклоняется через стол и смотрит на него.

Или Люсиль.

— Кофе. Я думаю о кофе. Мне, пожалуйста, черный кофе, — говорит он официантке, убирающей с их стола. Он смотрит на значок с именем у нее на груди: Джессика. Нет, его женщину не могут звать Джессикой.

— Ты не будешь есть? — спрашивает огорченная и смущенная Сара.

— Увы, я не смогу остаться так долго, как рассчитывал. Мне нужно вернуться в колледж раньше, чем планировалось.

— Нога Джастина качается под столом, ударяясь о крышку и заставляя дребезжать приборы.

Официантка и Сара с опаской на него смотрят.

— Понятно. Ну что ж поделаешь! — Сара изучает меню. — Я буду салат от шефа и бокал белого домашнего вина, пожалуйста, — говорит она официантке, а потом обращается к Джастину: — Мне нужно поесть, иначе я просто свалюсь, надеюсь, ты не против?

— Ну что ты, — улыбается он. Хотя ты и заказала самый большой салат в меню. Как насчет имени Сьюзан? Моя женщина похожа на Сьюзан? Моя женщина? Что со мной, черт возьми, творится?

— Теперь мы поворачиваем на Доусон-стрит, названную так в честь Джошуа Доусона, который также спроектировал Графтон-стрит, Энн-стрит и Генри-стрит. Справа вы видите Мэншн-хаус, резиденцию лорд-мэра Дублина.

Все рогатые шлемы викингов поворачиваются направо. Видеокамеры, цифровые фотоаппараты и камеры мобильных телефонов свешиваются из открытых окон.

— Думаешь, именно это викинги и делали, когда были здесь, папа? Щелкали своими фотоаппаратами здания, которые еще не были построены? — шепчу я.

— Да заткнись ты! — громко говорит он, и пораженный гид замолкает.

— Я не вам, — машет папа на него рукой. — Ей. — Он показывает на меня, и весь автобус поворачивается в мою сторону.

— Справа вы увидите церковь святой Анны, которая была построена Исааком Уэллсом в тысяча семьсот седьмом году, среди внутреннего убранства церкви имеются уникальные предметы семнадцатого века, — рассказывает Олаф команде из тридцати «викингов» на борту.

— На самом деле фасад в романском стиле был достроен только в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году по проекту Томаса Ньюхэма Дина, — шепчу я папе.

— О, — отвечает он медленно, широко раскрывая глаза. — Я этого не знал.

Мои глаза широко раскрываются в ответ:

— Я тоже. Папа хихикает.

— Теперь мы на Нассау-стрит, слева от нас через несколько мгновений окажется Графтон-стрит.

Папа начинает петь: «Графтон-стрит — страна чудес». Во весь голос.

Сидящая перед нами американка оборачивается, радостно улыбаясь:

— О, вы знаете эту песню? Мне ее пел папа, он был родом из Ирландии. О, я бы с радостью послушала ее опять, вы не могли бы спеть для нас?

Хор голосов «О да, спойте, пожалуйста» раздастся вокруг нас.

Привычный к пению на публике — он ведь каждую неделю поет в клубе по понедельникам, — папа начинает петь, и весь автобус подхватывает, раскачиваясь из стороны в сторону. Голос папы вырывается через опущенные пластиковые окна автобуса, долетая до пешеходов и проезжающих мимо машин.

Я делаю еще одну мысленную фотографию папы, сидящего рядом со мной и поющего с закрытыми глазами; из его головы торчат два рога.

С растущим нетерпением Джастин наблюдает за тем, как Сара медленно ковыряет свой салат. Ее вилка играючи накалывает кусочек курицы, он повисает, падает, снова попадает на вилку и умудряется удержаться, пока она размахивает им, используя как кувалду, чтобы сбить листья салата и рассмотреть, что находится под ними. Наконец Сара протыкает кусок помидора, и, когда она подносит вилку ко рту, тот же самый кусочек курицы снова падает вниз. Это повторяется уже в третий раз.