Любить запрещается - [66]

– Ты не собираешься все рассказать мне?

Ария поняла, что именно он имеет в виду, но ответила:

– Не сейчас.

Он кивнул, как будто ждал от нее именно такого ответа, и она неожиданно резко спросила:

– Ты помнишь, чтобы я когда-нибудь лгала тебе?

– Нет, – ответил он, – и поэтому не хочу, чтобы ты начинала сейчас. Но если я могу чем-нибудь помочь, я с тобой.

От его неожиданной чуткости у Арии на глаза навернулись слезы. Таким Чарлза она еще не знала – брата, который не бежит от ответственности, а берет ее на себя.

По дороге домой они мало разговаривали, и только когда свернули к Квинз-Фолли и увидели дом, такой трогательный и прелестный, с его теплыми красными тонами, острыми коньками крыши и трубами на фоне неба, Ария пожалела, что не облегчила душу. Но было уже поздно, и она только протянула руку и на мгновение задержала ее на колене Чарлза.

– Спасибо тебе, – нежно сказала она, и по тому, как он улыбнулся ей в ответ, догадалась, что он все понимает.

Тем не менее, как бы ни легко ей было успокоить Чарлза, сказав ему, что ей не в чем оправдываться, как бы ни легко было убедить себя, что все кончено и забыто, Ария не могла справиться с хаосом и смятением, царившими в ее голове.

Она страдала от саднящей внутренней боли, которой никогда прежде не знала и которую не могла ни понять, ни объяснить себе. Ей хотелось радоваться, что она уехала из Саммерхилла, что выпуталась из неприятной, отталкивающей ситуации, но вместо этого чувствовала себя несчастной и подавленной.

Ей все время слышался голос Дарта, виделось его лицо в ту последнюю минуту на лестнице. Непонятно почему, но ей вдруг захотелось расплакаться.

Ария быстро оделась, внезапно ощутив потребность оказаться вне дома, занять себя знакомыми делами, которые она так недавно оставила и которые почему-то успели стать чужими.

Почти машинально она надела старую твидовую юбку и джемпер, выцветший от времени и постоянной стирки. Она причесалась, избегая смотреть в зеркало, в котором на мгновение мелькнуло очень бледное лицо с темными кругами под глазами и рот с горестно опущенными уголками губ. Отвернувшись, она заспешила вниз.

Нэнни был на кухне; хоть она и была стара, глаза у нее были острые. Она услышала, как в гостиную вошла Ария, и окликнула ее:

– Яйца для тебя будут готовы через минуту, голубушка. Там на столе письмо. Только что приходил почтальон.

– Письмо мне? – удивилась девушка.

Она недоумевала, кто бы мог ей написать, но один-единственный взгляд, брошенный на конверт с характерным размашистым почерком, заставил кровь прихлынуть к щекам. Она взяла конверт трясущейся рукой. Он написал ей – почему?

Вскрыв конверт, она уже знала ответ. Внутри был сложенный вдвое листок бумаги, а в нем чек. На какое-то мгновение ей показалось, что буквы поплыли перед глазами. Затем взгляд ее прояснился, и она прочла:

«Считаю своим долгом поблагодарить Вас за то, что выполнили свою часть соглашения. Прилагаю свою, как и было условлено. Дарт Гурон».

Неподвижно глядя на письмо, Ария медленно опустилась на стул, снова и снова перечитывал его. Почти машинально она развернула чек. Как она и ожидала, он был на три тысячи фунтов, и в порыве гордости и обиды уже собиралась порвать его, когда в комнату вошла Нэнни, неся тарелку с яичницей и беконом.

– Чек! – воскликнула она с фамильярностью старого друга семьи. – Хорошая новость, а то я уже подумала, что это еще один счет. От кого это, голубушка?

Ария молча передала ей розовый бланк. Нэнни взяла чек и, широко раскрыв глаза от изумления, уставилась на него, открыла рот, но с ее губ не слетело ни звука.

– Три тысячи фунтов! – с благоговейным ужасом воскликнула она. – Но за что, и почему он выписан на твое имя?

– Порви его, – усталым голосом ответила девушка, – я не могу его принять.

– Так это подарок от мистера Дарта Гурона? – спросила Нэнни. – Но как он может делать такие подарки?

Внезапное острое подозрение в ее глазах и в тоне ее голоса заставили Арию покачать головой и выдавить жалкое подобие улыбки.

– Это не за то, о чем ты подумала, Нэнни, – сказала она. – Я его не интересую после того, как оказала ему услугу в одном деле. Он сделал мне предложение только для того, чтобы не признавать помолвку с другой женщиной. Он пообещал мне три тысячи фунтов, если я соглашусь.

– Так вот в чем дело, – протянула Нэнни. – Говорила я мистеру Чарлзу вчера, когда ты ушла спать: что-то тут не так, это же яснее ясного видно по твоему лицу. Не зря же я присматривала за тобой все эти годы, голубушка, чтобы не видеть, когда ты довольна, а когда несчастна.

– Вчера я не могла говорить об этом, – ответила Ария. – Прости, я понимаю, ты хотела, чтобы я все рассказала, но я просто не могла.

– Понимаю, со всеми случается… Три тысячи фунтов! Подумать только, что можно было бы сделать с домом, с фермой.

– Знаю, – сказала Ария, – и поэтому согласилась тогда на его предложение. Но я не могу взять эти деньги, не могу, Нэнни.

Когда она произнесла последние слова, голос ее дрогнул, а глаза вдруг наполнились слезами. Нэнни вздохнула.

– Наверное, тебе видней, голубушка, – сказала она, – но деньги очень пригодились бы вам с Чарлзом.