Любить не просто - [48]

Мирослава неторопливо идет к берегу. Стала поодаль, дает обогнать себя всем, кому не терпится с плеском прыгнуть в прохладную воду реки. Нет, она не пойдет туда. Там слишком много любопытных к чужому одиночеству глаз. Вон за лугом лес, он словно растаял, окутанный жаркой сизой мглой. Ее путь — туда.

Солнце слепило глаза. Мирослава надела темные защитные очки, сняла туфли. В пляжном сарафане было удобно и легко. Дышалось свободно.

Миновала редколесье. Там когда-то был построен кем-то шалаш. Теперь — только следы костра. Перешла через ручеек. Остановилась на прогалине. Вот они, три березы. Как три подружки, сомкнув кроны, о чем-то переговариваются. И те же сосны-старушки. Она нашла это место! Та же тропинка, неведомо кем протоптанная, извивалась среди высоких кустов дикой малины.

Странное чувство овладело Мирославой. Не было ни отчаяния, ни слез. Шелест листвы, пьянящий дух распаренной земли наполнили душу спокойствием и уравновешенностью. На какой-то миг показалось, что ее усталое тело, соприкоснувшись с той полнотой силы земли, какая бывает лишь в зените лета, в июле, само стало таким же сильным. Должно быть, так чувствует себя человек в пору духовной и физической зрелости, в зените своего лета.

Мирослава огляделась по сторонам. И она так живо представила привкус родниковой воды, что почувствовала нестерпимую жажду и ни о чем больше не могла думать. Быстро зашагала по траве. Обходила толстые стволы сосен, продиралась сквозь кусты. Наконец-то! Вот он, родничок. Из-под дубового пня выбивается чистая и прохладная вода. Она стекает по черному корню в траву и тут, среди кустов, создает небольшое озерко.

Мирослава напилась, но измочила сарафан. Выбралась на твердое, легла на горячую траву. Надо высохнуть.

Сквозь шелест леса откуда-то послышалось гудение мотора. Кто-то пробирался сквозь лесную чащу на мотоцикле. Рокот мотора все ближе. И через несколько минут из-под раскидистой завесы ольшаника выпорхнул мотоциклист. Напряженная фигура. На голове глубокий бело-синий шлем, вместе с огромными очками он закрывает пол-лица. Промчался мимо отшатнувшейся девушки и скрылся между стволами деревьев. Еле долетало издалека тарахтенье мотора. Потом оно опять усилилось, и немного погодя мотоциклист вынырнул уже на меньшей скорости и остановился. Устало снял руки с руля. Сдвинул шлем и темные очки, делавшие его похожим на космонавта. Улыбнулся девушке. Неторопливо вынул из кармана платок, обтер лоб, скулы и чуть раздвоенный подбородок. Напряжение сошло с его лица. Он ловко соскочил с мотоцикла и весело поздоровался:

— Добрый день, хозяйка леса! — Наверно, от долгого молчания голос звучал невыразительно. Откашлялся. — Вы что, испугались? Не бойтесь. Я не страшный. Вот только напьюсь водички, и айда!

Девушка молчала.

Неожиданное появление этого разговорчивого пришельца нарушило ее тихое раздумье. Она с нетерпением ожидала, когда он исчезнет. Лишь бы никого не видеть, никого не слышать, не отвечать на глупости.

— Отчего вы молчите? Все еще боитесь? Разве я похож на разбойника? Оставляю на вас своего коня. Я мигом! К роднику… напиться…

Бело-голубой шлем исчез между кустами. Мирослава подумала про этого «марсианина» в шлеме — что-то в нем необычное, горделиво-надменное и вместе простое.

В самом деле, пришелец быстро возвратился. Она невольно отметила, что он высокого роста, атлетически сложен. Подошел к мотоциклу, толкнул ногой колесо. Мирослава облегченно вздохнула — сейчас зарычит мотор, и она избавится наконец от неприятного соседства. Но вместо того, чтобы убраться отсюда прочь, он уверенно снял шлем, из-под которого рассыпался сноп русых волос, и неожиданно легко повалился на траву.

— Вы не будете возражать, если я несколько минут отдохну? Я, между прочим, всегда здесь делаю привал… А только… отчего вы все стоите? Неужели еще боитесь?

Вдруг он резко приблизил свое лицо к ней и, понизив голос, спросил:

— А вы и вправду… русалка? Ой-ой! Впервые вижу такую в наших лесах. — И начал как бы со страхом разглядывать ее. Мирославе сделалось не по себе. Отошла подальше, села на траву. Представила себя со стороны — молчаливая, диковатая или напыщенная. Действительно, молчание не спасет ее от назойливого собеседника.

— Мне просто не хочется говорить.

— Простите… Я ворвался в ваши раздумья?

— Да.

Он резко повернулся, лег на спину, прищурил глаза. Потом вскочил, быстрым и привычным движением натянул шлем и сел на мотоцикл.

— Счастливо оставаться!

— Спасибо на добром слове.

Мотоцикл взревел, пахнул сизым дымом и зашелестел между кустами.

Мирослава вздохнула. Оказывается, не так-то легко даже вдали от города остаться наедине со своими мыслями. А ей все еще хотелось уловить ту грань между искренностью и игрой в искренность, между самоотверженностью и игрой в самоотверженность. Верила, верила Мирослава Максиму и недоглядела. Почему?

Не сразу вошел в сознание знакомый рокот мотоцикла. Вот он опять рядом. Припала к земле. Чтобы ее не заметили. Чтобы промчались дальше. Но мотор взрычал совсем рядом и замолк.

— Вы еще мечтаете? Мне кажется, у вас какая-то неприятность. Но это невозможно! У таких красивых девушек не бывает неприятностей!