Любит - не любит - [8]

Я даже вскочила. Потому что месяц назад я тоже обратился в брачную контору. И мне выставили такое же нелепое условие. А перед этим две недели гоняли на компьютерных тестах, снимали энцефалограммы и брали анализы. Контора мне показалась серьезной. Солидный офис. И цены — сорок баксов, если не смогут подобрать партнера, и двести — если подберут. С возвратом суммы, если брак распадется в течении полутора лет.

Свои шансы я оценивал трезво. До тридцати жениться не успел, характер — не сахар, а бегать за девочками — времени жалко. И вообще, я бы на экономку согласился. Жаль, они вымерли после семнадцатого.

— Тебя на компьютерах тестировали?

Сергей кивает.

— А анализы брали? — еще кивок.

— А больше за последние полгода в моей жизни ничего необычного не было, — предупреждает он мой следующий вопрос.

— Это они! Печенкой чувствую, они!

— Я тоже так думаю. Что теперь делать будем?

— А ты что предлагаешь?

— Хитрая какая! Теперь твоя очередь! — возмущается Сергей. — Я тебя на цель вывел? Вывел.

— Надо похозяйничать в их офисе. Когда узнаем, что они из себя представляют, решим, что с ними делать. И откладывать это нельзя! Завтра они будут настороже. Идем сегодня ночью.

— Слушаюсь, шеф!

— А перед этим напишем завещание и пошлем по почте Толику. Если что, он заявит, куда следует! А наше исчезновение подтвердит серьезность дела!

— Тут могут быть варианты, — задумывается Сергей. — Ну ладно, второпях ничего лучше все равно не придумаем.

Не нравится мне, как себя Сергей ведет. Хмурится, губы кусает. И пассивный. Всю подготовку я должна вести. Сунешь одежину в руки, скажешь, где потайной карман пришить — пришьет. И опять застынет. А когда я начала раскладывать отвертки, ножи и пилочки по карманам, Сергей не выдержал.

— Галя, я не буду брать нож. И ты оставь, пожалуйста, кастет дома. Я тебя убедительно прошу.

Вслух! Конспиратор, ежкин кот!

Затащила его в ванную, включила воду, высказала все, что думаю. Молчит, губы кусает, в пол смотрит.

— Ну говори, не молчи.

— Мы идем на разведку. Я не буду никого убивать.

— А я, думаешь, собираюсь убивать? А если человечество в опасности?

— Все равно. Мы не знаем наверняка. Может, это совсем другое…

— Вот схватят нас, отвинтят головы, тогда увидим, другое, или то самое. А сейчас рассчитываем на худший случай.

Долго-долго спорили, наконец убедила, что применять силу будем только в состоянии самообороны. Все хорошо, обо всем договорились, и тут этот дылда разревелся. Женская истерика. А мне его утешать.

Тоже интересный эффект. По головке, по спинке глажу, нежные слова говорю. Я таких слов в жизни не произносил. А тут сами от сердца идут. Утешила. На свою голову.

— Галя, ты когда парнем была, у тебя девушки были?

— Были, Сережа. Ты не мальчик.

— А у меня нет…

Та-ак. Значит, я в девках хожу.

— Галя, может мы на смерть идем. Ты… — и замолчал. А я села на край ванны и задумалась. Как он до этого. И страшно невинности лишиться, и про то, что на смерть идем, тоже не шутки. А если меня там схватят да оттрахают, лучше уж Сергею достаться. Может, это его мужиком сделает.

А потом я вдруг поняла, к чему он это клонит. В душе он пока еще девушка. Идеалистка. Принца своего дожидается, на чудо надеется. Короче, вариант спящей красавицы. Переспим мы с ним, и каждый станет самим собой. И идти никуда не надо…

Взглянула я ему в глаза, а в них такая надежда, что сердце сжалось. В конце концов, чего я теряю? Невинности лишиться — наверно, не больнее, чем кулаком в челюсть. Мы ведь все равно жить вместе собирались. Днем раньше, днем позже…

Улыбнулась я ему, ладонью ласково по щеке провела.

— Ну чего стоишь? Бери меня на руки, неси на брачное ложе.

Ох ты, боже мой! Мне, невинной девушке, играть роль активного партнера. Самой раздеваться, и этого суслика раздевать. Свет гасить — тоже мне. Хоть бы сам презерватив надел. О, боже! Улегся на спину и глаза закрыл. Дрожит мелкой дрожью. Девчонкой был, девчонкой и остался. А мне самой страшно. Как на его инструмент гляну, аж коленки дрожат.

Кое-как разогрела его. Объяснила, кто из нас мужик. Но сама в осадок выпала. То есть, в полный. Руки дрожат, ноги дрожат. И страшно, и сладко.

— А-а-а!

Нет, это не как кулаком в челюсть. Это как кулаком в нос. Больно — аж слезы из глаз. И потом больно. Никакого удовольствия. Зато потом, когда ласки начались… Ради этого стоило…

А Сережа опять в комплексы ударился. Что, мол, меня невинности лишил, и все зря. В общем, опять женская истерика. Пришлось отхлестать его по щекам, потом утешить. Потом позволить еще раз. Честное слово, по второму разу легче пошло. Но тут уж бабская натура моего тела не выдержала. Открыла кингстоны. Тут мы, все в слезах и соплях, кажется, на самом деле слились. Но чуда не произошло. Грустные, поплелись в ванную, вымыли друг друга, постояли под душем обнявшись. Я, оказывается, тоже очень сильно надеялась на чудо. Может, даже больше него. Не верила, но надеялась.

— Пора, — сказала я. — Пора собираться.

А потом собралась, натянула на лицо улыбку и сказала:

— А когда вернемся, нужно будет повторить!

Как Сережа расцвел. Много ли мужику для счастья надо?

Успели на последний автобус. Вышли за два квартала от офиса брачной конторы. Полчаса погуляли на всякий случай. Если там сторож есть — чтоб покрепче уснул. Редкие прохожие абсолютно не обращали на нас внимания. Обычная влюбленная пара. Да так, в общем-то и есть. Я за Сережкину ранимую душу кого угодно придушить могу. Нет, придушить сил не хватит. Глаза выцарапаю.