Любить и умереть только в Андорре - [26]

— Но они все пили из обеих бутылок, — разнервничался официант, — а умер только один.

— Но его отравили, — резонно возразил комиссар, — а ты не заметил, как ему в стакан кто-то бросил яд. Или ты заметил и боишься мне рассказать?

— Я не видел ничего, господин комиссар, — с чувством собственного достоинства сказал официант, — неужели вы думаете, что я мог принести плохую бутылку этим господам? Вы же меня знаете столько лет, господин О. Как вы могли такое подумать?

— Ладно, — примирительно сказал комиссар, — я не хотел вас обидеть. Кто, по-вашему, мог бросить яд в стакан этого господина? Кто-нибудь мог подойти с улицы?

Официант снисходительно усмехнулся.

— Вы же знаете, что это невозможно. Да у нас в Андорре нет людей, способных подойти к столику гостей во время обеда, даже если нужно сообщить нечто очень важное.

— Я знаю, знаю, — пробормотал комиссар, — но все-таки мне нужно было это выяснить.

— Я не знаю, каким образом он отравился, — решительным голосом сказал официант, — но, кроме меня и этих гостей, никто не мог положить ему яд в бокал.

— А этот? — показал на меня комиссар.

— Этот точно не мог, — ответил вдруг официант. — Я стоял за его спиной и следил за его руками. Он точно ничего в бокал не бросал.

— Меня радует ваша уверенность, — пробормотал комиссар.

— Но это действительно так, — пожал плечами официант.

— Убедились? — Я начал уставать от этого никому не нужного следственного эксперимента.

— Вы разрешите мне сесть? — спросил я комиссара.

— Садитесь, — махнул он рукой, — все равно больше мы ничего не узнаем.

— Плохо работаете, комиссар, — вдруг раздался голос Поля, — так нельзя искать убийцу. Вам нужно опросить всех работников ресторана. Может, кто-то из них и видел нечто такое, что укрылось от нашего взгляда. Подумайте, комиссар.

— А вы мне не приказывайте, — разозлился комиссар, — здесь вам не Франция. Сейчас вы такой же подозреваемый, как и все остальные.

— Спасибо. Это единственные слова, которые меня утешили, — зло парировал Поль.

— Значит, так, господа, — подвел итог нашей милой беседы комиссар, — я не знаю, кто вы и зачем вы все сюда приехали. Но, видимо, все эти убийства не прекратятся, пока вы навсегда не покинете нашу страну. Поэтому мы не будем ждать завтрашнего дня. Вы покинете нашу страну немедленно, прямо сейчас. А расследование дела будет вестись в Барселоне, там достаточное количество и полицейских, и следователей, чтобы оценить ваш юмор, мистер Лежинский, и вашу твердость, мистер Брезе. Думаю, вы меня понимаете, господа. Сегодня вас отвезут на границу и дальше в Барселону. Согласно предписаниям полицейского комиссариата Барселоны, которому мы перепоручили ведение всех этих дел, вы все четверо проходите по делу в качестве свидетелей и не можете покинуть Барселону без разрешения властей.

— Нам нужно остаться в Андорре, — решительно заявил Поль, — и мы никуда не уедем.

— Это безобразие, — возмутился Анчелли, — я американский гражданин и требую соответствующего разрешения консула или посла на мое выдворение из страны. Прошу показать письменную санкцию.

— Хорошо, — на этот раз выдержка комиссара едва не подвела. Он чуть не кричал. — Оставайтесь здесь еще на один день и одну ночь и убивайте друг друга. Черт с вами, простите меня, мисс Мандель. Я даже сниму свою охрану с вашего нового отеля. Делайте что хотите, хоть убивайте друг друга все. В конце концов, это ваше сугубо внутреннее коммерческое дело. Но только не на нашей территории. Иначе оставшихся в живых мы похороним в своих горах, устроив на пожизненное заключение.

— Не нужно нас пугать, комиссар, — очень устало ответила Офра, — неужели вы все еще ничего не поняли? Среди нас действует профессиональный убийца — хладнокровный и жестокий. А вы говорите какие-то слова, суетитесь, пытаетесь что-то доказать. Вы ничего не сможете сделать, комиссар, ничего. И не потому, что вы плохой полицейский. Просто против вас и против нас игра ведется настолько грязно и подло, что у вас нет никаких шансов вычислить этого типа. Поэтому разрешите, я дам вам хороший совет, господин О.

Она наклонилась и тихо сказала:

— Иди ты, старый дурак, сам знаешь куда. И не нужно лезть не в свое дело.

— Что вы сказали? — встрепенулся комиссар. — Я посажу вас в тюрьму за оскорбление представителя официальной власти во время исполнения им своих служебных полномочий.

— Только не пугайте меня, — попросила Офра, — я и так слишком сильно напугана. Вряд ли вам удастся напугать меня хоть чуточку сильнее. Если бы я могла, то давно попросила бы вас посадить меня в самую глухую камеру, под самый надежный замок. Иначе я просто сойду с ума, мистер О. Просто попаду в сумасшедший дом.

— Успокойтесь, — посоветовал ей Анчелли, — мы все примерно в вашем положении, но нельзя поддаваться этой истерике. Комиссар прав, давайте поедем в отель.

— Сначала мы обыщем здесь все вокруг и, конечно, ваши костюмы, — быстро сказал комиссар, — мы должны найти небольшой флакончик, в котором хранился яд. И как только мы его найдем, вы сможете спокойно уехать в отель, где вас уже ждут. Там, правда, было заказано пять мест.

Искали они достаточно долго. Мужчин завели в комнату и заставили раздеться догола, заглядывая во все существующие промежности. Офру тоже раздели, но в другой комнате. Представляю, как мужеподобная женщина-полицейский, приехавшая со специальной бригадой из Испании, раздевает и осматривает Офру.