Любить и помнить - [6]

– Может быть, потому, что время не пришло, – мягко сказала она. – Возможно, теперь как раз самое время. Для нас обоих.

Он смотрел на нее, пытаясь проникнуть в смысл ее слов.

– Ты вернулся, Эд, и это главное. Мне этого достаточно. Ты вернулся, и я так счастлива тебя видеть! Мне кажется, – нерешительно добавила она, – что мы оба слишком долго думали друг о друге, считая свое чувство безответным, боясь, что другой уже забыл о тебе...

Ее глаза вдруг расплылись перед его взглядом – он приблизился губами к ее губам и приник к ней. На секунду они замерли, потом поцелуй сделался безумно страстным, они отчаянно, жадно впивались друг в друга, будто не могли насытиться. Долгие годы одиночества растаял без следа. Прежние чувства, прежние отклики, привычки любовников, тела которых давно приладились одно к другому, движения, которыми сливались губы, жесты рук, которыми они ласкали друг друга, – все было, как раньше, как будто в разлуке они повторяли эти жесты и движения, пока не заучили наизусть. Ничто не изменилось: ни чувства, ни отклики, ни удовольствие, ни радость. Они держали друг друга в объятиях, целовали, трогали без единого слова, разве что шепча имена, пока наконец Сара, прижавшись щекой к его щеке, не спросила дрожащим голосом:

– Может быть, еще не поздно начать все сначала?

– Прежде чем что-то начать, надо сперва кончить. Мы стоим с тобой у руин. Я многого еще не понимаю, но, сам не знаю почему, мне не хочется задавать вопросов. Мне достаточно того, что я получил.

Они были очень нежны друг с другом, бережливо относясь к той ниточке, которая связывала их, будто опасаясь, что она вот-вот порвется. Все было так неправдоподобно прекрасно, так удивительно волшебно. Сколько раз она представляла себе в мечтах эти мгновения, шепча про себя его имя, желая его. Иногда он целыми днями и ночами не выходил у нее из головы. Как часто она приходила на это место, где каждый камень, каждая травинка говорили ей о нем. Как часто сидела она в одиночестве, обуреваемая страстным влечением, переходящим в физическую боль. И она ни за что не захотела бы расстаться с этой болью, потому что не перенесла бы забвения.

И вот он здесь, рядом. Это не сон, не мечта. Вот его рот, его руки. Прошлое вернулось, потеснив настоящее, и открыло дорогу неизведанному будущему. Но сейчас об этом лучше не думать. Она будет входить в это будущее постепенно, день за днем. И каждый из них будет похож на сегодняшний, когда, будто под воздействием найденного наконец таинственного алхимического ингредиента, превращающего золу в золото, преобразилась и засверкала всеми красками ее жизнь. Благодаря Эду.

Она расстегнула пуговицы на его пиджаке, чтобы теснее обнять. Он приподнял ее и усадил к себе на колени, а она, свернувшись, как ребенок, уткнулась головой ему под мышку.

Между поцелуями он страстно шептал ее имя:

– Ах, Сара, Сара, только ты, Сара... никто больше... Не прогоняй меня опять, пожалуйста, Сара... Дай мне наглядеться на тебя, почувствовать тебя... Я люблю тебя, Сара. Всегда любил... и всегда буду любить. Одну тебя.

Она прижалась к нему. Ее внезапно охватило пламя желания. В ней накопился отчаянный голод самоотдачи, свойственный страстным натурам, стосковавшимся по физической близости. Ее желание было столь неодолимым, что она не отдавала себе отчета в том, что делает; она целиком отдалась страсти. На всей скорости она неслась навстречу любви, не задумываясь о том, что и место, и время для того были совсем неподходящими. Она так изголодалась по ласке, что перестала что-либо понимать. Столь желанное, но все же неожиданное появление Эда камня на камне не оставило от ее самообладания. И Эд так долго мечтал об этом, столько фантазировал, что почти потерял голову, но разум все же нашептывал ему, что он не вправе воспользоваться ее беззащитностью. На него нахлынула волна нежности. Никогда еще ему не хотелось так защитить ее – даже от нее самой.

Он держал ее в объятиях с нежностью и теплотой, с глубочайшей любовью, пытаясь пригасить ее порыв, удержать от последнего шага. Она так тонко чувствовала его, что не могла не понять, почему он так осторожен. Он будто пытался помочь ей нажать на тормоза, потихоньку справиться с безумным желанием, восстановить равновесие. Она лежала в его руках, сжимая его плечи, и, когда подняла к его лицу свои глаза, в них читалось все, что она успела понять. Она без слов благодарила его за сдержанность. – О, дорогой мой, дорогой Эд, – прошептала Сара. – Ты самый удивительный мужчина в мире. – Она нежно прикоснулась губами к его щеке. – Я так люблю тебя, Эд. Всегда любила и всегда буду любить. Помни это, Эд. Что бы ни случилось, знай, что ты любим.

– Я знаю, знаю, – пробормотал он, стараясь понять, что именно она имела в виду, но боясь спросить.

– Сколько времени в твоем распоряжении? – спросила вдруг она.

– Что, если я скажу – годы?

Она непонимающе уставилась на него.

– Сейчас я тебя удивлю. Я получил место в Англии. В посольстве.

– Господи, – сдавленно выговорила она и прижалась головой к его груди. – Это слишком много для меня. Что за день выдался! – Она опять взглянула на него полными изумления глазами. – Чем только я такое заслужила!