Любить и помнить - [42]

– Что ей не требуется ничего мне сообщать.

– Это все?

– Все.

От Эда веяло арктическим холодом.

Сэр Джордж попробовал все же уговорить его.

– Эд, поймите. Джайлз без нее не может.

– Я все знаю про Джайлза, – отрезал Эд.

– Тогда вы должны все знать и про Сару, – тихо сказал сэр Джордж.

Эд с горечью взглянул на него.

– Это мои проблемы, – сказал он и, прежде чем сэр Джордж успел задержать его, вышел из комнаты.

Утром сэр Джордж зашел к Саре, чтобы вместе идти на завтрак. Она причесывалась перед зеркалом у туалетного столика. Он поймал ее взгляд в зеркале. Ее рука со щеткой замерла.

– Он приехал, – сказала она.

– Да.

Сара положила щетку, словно была не в силах ее держать.

– Как он?

– Похудел, прихрамывает. Он тебя видел. Она молчала, не сводя с него глаз.

– Он все знает, – сказал сэр Джордж. – Он увидел твое обручальное кольцо. И сказал, что... не надо ничего объяснять.

Сара безвольно опустилась на стул у столика и уставилась на кольцо, блестевшее на пальце. Сэр Джордж заметил, что оно стало ей велико.

– Где он?

– Не знаю. Ушел.

– Он вернется?

Она испытующе взглянула на него.

– Не думаю, – не сразу отозвался он.

– Нет, – сказала Сара. – С какой стати? Ему незачем возвращаться.

Они, как обычно, отправились в госпиталь, провели весь день с Джайлзом, который привычно злился и ворчал. Он неприязненно оглядывал Сару, сказал, что она похожа на скелет, что лучше бы ей самой лечь в больницу, а не торчать возле него. Все равно она ничем не поможет и бессмысленно его утешать, он не ребенок.

День тянулся долго, и сэр Джордж обрадовался, когда наконец пришла пора ехать домой. По дороге Сара не проронила ни звука. Это было какое-то траурное молчание.

В понедельник утром за завтраком Сара положила перед тестем письмо. Оно было адресовано Эду.

– Будьте добры, передайте ему в руки. Лично. Все же я обязана объясниться.

– Конечно, – ответил он.

Он смотрел, как она наливает себе кофе в чашку. Рука у нее не дрожала. Но в глазах была агония. Его захлестнула волна жалости, смешанная с чувством острой вины.

– Сара...

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Нет, – сказала она. И процедила сквозь зубы еще раз: – Нет.

Внезапно ее рука, державшая чашку, дрогнула, так что чашка чуть не выпала.

– Думаете, я не понимаю, что с ним сделала? – сдавленным шепотом проговорила она. – Думаете, я не знаю, каково ему сейчас? Но что я могу сделать? Ответьте! Скажите ради всего святого, что я могу сделать?

– Ничего, – только и мог сказать сэр Джордж. – Ничего. Ты, Сара, ничего не можешь.

Он видел, как она меняется в лице. Только что оно было сосредоточенным, сдержанным, и вдруг черты ее расплылись, глаза, обведенные черными кругами, налились слезами, губы мелко задрожали.

– Почему он не остался мертвым?! – в отчаянии вскрикнула она. – Я смогла бы это выдержать, если бы его не было на свете. Но причинить ему такую боль... Лучше бы он умер! Господи, почему он не умер!

Она стремительно выскочила из-за стола, опрокинув стул, и с воплем раненого зверя выбежала из комнаты.

Сэр Джордж повез письмо на базу, но Эда там не было. Ему сказали, что он в отпуске. Через неделю сэр Джордж вновь наведался туда и узнал, что капитан Хардин переведен на другую базу. Где-то в Восточной Англии. Сэр Джордж выяснил адрес и отправил письмо по почте. Больше он никогда не видел Эда.

7

По дороге в Лондон Эду казалось, что он летит в самолете, ведет «Салли Б.» через Германию не выше сотни футов над землей, иногда снижаясь до пятидесяти, изо всех сил стараясь дотянуть хотя бы до Ла-Манша, где можно рассчитывать на помощь британских ВВС – если, конечно, их случайно запеленгуют, ведь радиосвязь нарушена.

Прямо перед ними выросли две церковные колокольни, и Эд лег на одно крыло, чтобы проскользнуть между ними, а ребята в восторге свистели и орали, потому что, несмотря на опасность, это было потрясающее приключение. Эду это напомнило, как он впервые попробовал серфинг на Гавайях.

Сейчас у него были те же ощущения. Он сидел не в кабине «Салли Б.», прорывавшейся к берегу, но вновь чувствовал себя на грани жизни и смерти. Шутница-судьба, думал он. Двадцать лет назад она подарила ему жизнь только затем, чтобы теперь он смог полюбоваться на чужое счастье. Но у тебя в запасе есть туз. Не важно, что там на руках у Джайлза Латрела. У тебя есть Сара. Ты никогда не был особо силен в покере, но зато судьба опять на твоей стороне. Жаль, что это не шахматы, в которых ты чувствуешь себя уверенней. Ты выиграл схватку со смертью, самым сильным и опасным противником. А он выиграл в другой игре, сломавшей твой дух. Эта рана кровоточит и по сей день.

Ему припомнились первые месяцы без Сары, когда он ходил как слепой, терзаемый беспрестанной, острой болью. Когда в голове у него вертелась единственная мысль – ее больше нет, и он не мог поверить, что она могла так поступить с ним. После всего того, что говорила, после того, что сделала, после того, что у них было. Но она поступила именно так. Вернулась к развалине Джайлзу Латрелу. И обрекла его блуждать в кромешной тьме.

Ничто не могло исцелить его. Ни другая женщина, ни вино, ни гнев, ни опасность, ни страх. Ничто. Бог свидетель, он все это испробовал. «Смешно, – думал он, – как же эта женщина завладела моими чувствами!» Он попытался найти ей заместительницу. Множество женщин он познал, бросаясь в очередную интригу, как на костер, и всегда выходил из огня по-прежнему обуреваемый любовным жаром только к ней, будто сердце его покрывала асбестовая броня, оберегающая эту всепожирающую страсть, смешанную с болью и мукой.