Любить и помнить - [14]

– Стараюсь, как могу, – ответила она.

– И это очень много. Она посмотрела в окно.

– Дождь кончается. Хочешь зайти к нам выпить кофе?

– Английского кофе? – недоверчиво переспросил Эд.

– Почему, американского. У нас, правда, вода неподходящая, но я наловчилась варить довольно сносный.

Он улыбнулся одними губами.

– Тогда непременно надо пойти попробовать.

Сара понимала, что нужно дать Эду время выйти из мрачного настроения, забыть ужасы Швайнфурта. Но ожидание и бездействие оказались мучительны для нее. Вернувшись в госпиталь, она поймала себя на том, что думает о нем все больше и.больше. Она беспокоилась за него. Он был слишком молод, да и все они были слишком молоды, чтобы стать свидетелями таких ужасов. От такого разрушаются, каменеют, мертвеют сердца. Она молила Бога, чтобы Джайлзу не пришлось пройти через такое, потому что только теперь, благодаря Эду Хардину, поняла, что такое война.

Теперь она знала, что война – это не просто затемнения, дефицит и налеты; война – это смерть и разрушение, это массовая гибель людей, это боль, горе и бесконечные потери. Она всегда жила благополучной, безоблачной жизнью. Теперь жить стало труднее – без слуг, автомобилей, изысканных платьев – всего того, что само собой разумелось раньше. Но что значили эти лишения по сравнению с тем, что выпало на долю Эда Хардина и многих, многих других!

Джайлз скупо писал о себе, но он был военным летчиком, истребителем, которому приходилось сражаться один на один с противником. Он летал на самолете более быстром и маневренном, чем неуклюжая «летающая крепость», которая представляла собой беззащитную мишень для более быстрых и маневренных машин, атаковавших ее со всех сторон. И те, кто сидел внутри, ничего не могли поделать. Такую громадину не так-то просто спрятать в небе и увести от погони. Теперь, слыша гул моторов, она восхищалась мужеством летчиков и переполнилась страхом за их жизнь. И особенно за жизнь одного из них. Эда Хардина. Этот страх не давал ей спать по ночам и тревожил в дневное время.

В следующее воскресенье, выходя с дежурства, она увидела, что Эд ждет ее в джипе у ворот госпиталя.

– Решил убить двух зайцев – навестить раненых и предоставить транспорт сестричкам, закончившим дежурство. Прыгай сюда, домчу вмиг.

– Можно велосипед засунуть в багажник?

– Нет необходимости. Оставь его здесь, а я тебя сюда потом привезу. Так что у меня будет возможность дважды тебя увидеть. Видишь, какой я умный? – Он нажал на стартер, и машина тронулась. – Вообще-то я явился, чтобы извиниться. За синяк на руке. Как он, кстати?

– Все в порядке, – поспешно ответила она, инстинктивно пряча запястье.

– Дай взглянуть.

– Честно, все нормально.

Он проигнорировал ее протесты и решительно взял руку в свою, держась за руль левой.

– Да, похоже, правда все прошло.

Он не спешил отпускать ее руку.

– Ты крепче, чем кажешься на вид.

И, прежде чем она отдернула руку, бережно поднес ее к губам и поцеловал. От прикосновения его губ у нее перехватило дыхание, уши загорелись. Она не смогла сдержать дрожь, которая пробежала по ее телу. Она вырвала руку и спрятала за спину.

– К тому же ты умеешь слушать, – сказал он, стараясь вести машину как можно осторожнее. – А это большая редкость.

Она молчала. Потом услышала свой голос:

– Я только хотела помочь, чем могу.

Он метнул на нее быстрый взгляд.

– Тебе это удалось. Постарайся быть рядом, когда я в следующий раз вернусь с пикника вроде этого.

– Если смогу, – ответила она.

– Жаль, что это от тебя не зависит.

– Тебе надо бы согласовать график полетов с моими дежурствами.

– Я об этом уже подумал, – сказал он, и она рассмеялась.

Он немного оправился. Опять принялся ухаживать.

В этот день они с сэром Джорджем пригласили на ленч гостей. Время тянулось невыносимо медленно, она никак не могла дождаться момента, когда сможет выйти в парк. В половине седьмого Эд зашел за ней, они выпили вместе, и он повез ее в госпиталь. Остановив машину у ворот, он спросил:

– В следующее воскресенье тебе дадут выходной?

– Если все будет хорошо.

– Тогда давай сделаем еще лучше и проведем день вместе.

– Я думала, американцы предпочитают проводить выходные в Лондоне.

– Спасибо за намек. Я предпочитаю провести этот день с тобой, если можно. Можем съездить в Оксфорд. Я еще не видел университет. Во сколько ты освобождаешься?

– В восемь утра.

– Отлично. Мы сделаем так. – Он начал командовать так же просто и легко, как управлял джипом. – Ты пару часиков соснешь, а в час я за тобой заеду. О'кей?

– Да, – послушно ответила она. – Прекрасно.

Она показывала ему колледжи Оксфордского университета.

– Джайлз учился в Крайстчерче. – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Я приезжала на уик-энд... Хорошее было времечко.

– Ты, наверно, знала его всю свою жизнь.

– Да. Его мать – моя троюродная сестра. У нас были общие друзья, мы детьми ходили на одни и те же утренники, в одну школу танцев. И Джайлз учился в Итоне с моим братом Ричардом.

– Сколько вы женаты?

– Четырнадцать месяцев. А ты женат?

– Нет.

Ее удивило то облегчение, которое она испытала, услышав его ответ.

– Но у тебя наверняка осталась дома девушка.

Ей хотелось полной ясности.