Любимый плут - [119]

– Тогда я оставлю заключение прежним – Джордж Монтегю нашел свою смерть в результате несчастного случая.

Глава двадцать четвертая

Ревилл и Стид взяли Гермиону под руки и повели по коридору. Если прежде жажда мести придавала ей силы, то теперь она совершенно обессилела, потому что ничто уже не поддерживало ее. Ее рыдания было страшно слышать – идущие из самой глубины души, задыхающиеся, разрывающие грудь.

Остальные молча последовали за ними. Джоко обнял за плечи Марию и Мелиссу, и девушки прижались к нему.

Тихие слезы текли по щекам Мелиссы.

– Она действительно его мать? – спросила она. Джоко крепче прижал ее к себе:

– Боюсь, что да.

– Значит, для нее это еще ужаснее. Невысказанная мысль повисла между ними – юноша погиб на крыше «Лордс Дрим», пытаясь спасти Мелиссу от судьбы проститутки, которую ей бессердечно предназначала леди Гермиона.

«Святой» Питер предупредительно вышел вперед. На лестничной площадке он принял официальную позу привратника и поклонился:

– Изволите спуститься в салон?

Все трое улыбнулись. Джоко хмыкнул.

– Хорошая идея, Питер, – ответила Мария. – Нам не следует заставлять миссис Шайрс ждать.

– И я в точности так же думаю, мисс Торн. В коридоре остались только двое, лицом к лицу.

Кэйт приняла вызывающую позу, ее черная одежда, словно по мановению руки, стала выглядеть угрожающе. Она встряхнула головой, собираясь уйти. Герцогиня крепко схватила ее за руку:

– Где мои дети?

Уголок пухлого рта Кэйт изогнулся вверх.

– Иди за мной, – она вернулась к комнате посреди коридора и открыла ее.

Едва переступив порог, Герцогиня почувствовала еле уловимое движение сбоку. К счастью, она успела пригнуться, иначе табуретка попала бы ей в голову. За промахом последовало проклятие, произнесенное голоском десятилетнего ребенка. Обернувшись, она успела перехватить железный поднос, край которого целил ей в голень.

– Это же я! Панси! Бетти! Это я, Герцогиня! – вскричала она.

– Герцогиня! – с радостным криком Панси стрелой выскочила из-за двери и бросилась Герцогине в объятия. – Бет! Это Герцогиня!

– Герцогиня! – Бет расплакалась. Она слезла со стула и обняла Герцогиню за талию. – Ты нас нашла.

– Конечно, нашла, – Панси запечатлела мокрый поцелуй на щеке Герцогини. – Я говорила ей, но она такая трусливая.

Бет отпустила Герцогиню и уперлась руками в бедра:

– Врунья! Ты промочила мне всю одежду своим ревом. Господи, она чуть не утопила меня.

Не успела Панси ответить, как Герцогиня закрыла ей ротик рукой:

– Идемте домой. Там вы наговоритесь, сколько душе угодно.

Кэйт с любопытством наблюдала за этим разговором:

– Ты действительно хочешь забрать этих маленьких дикарок?

– Конечно, – подняла брови Герцогиня.

– Мы ее любим, – Пан повисла па Герцогине. – А она любит нас.

И этим закончилось все дело.

В главном салоне Клариса пыталась вывести лорда Монтегю из пьяного забытья. Приоткрыв один глаз, он уставился на молодую женщину.

– Кто ты?

– Клариса, – она стала поднимать его на ноги.

– Никогда о такой не слышал, – слюна потекла из уголка его рта. Закатив глаза, он покачал головой. Попытка Кларисы сдвинуть его с места рассердила Монтегю. Он мотнул головой и посмотрел на жену так, будто никогда в жизни ее не видел, а потом отпихнул ее от себя.

Ревилл и Стид довели Гермиону до подножия лестницы. Русский протянул к ней руки.

– Ярослав, – прошептала она.

Тот, не говоря ни слова, прижал ее к себе. Его большая ладонь погладила Гермиону по голове. Он стал убаюкивать ее, как отец ребенка.

Ревилл и Стид отошли, радуясь, что о впавшей в истерику женщине теперь позаботится кто-то другой.

Джоко привел Марию с Мелиссой вниз. «Святой» Питер» шагал вслед за ними. Миссис Шайрс увлеченно разговаривала с Бертом, улыбаясь его словам. Ему попался хороший спарринг-партнер.

Взгляд Монтегю, уставившегося на русского и Гермиону, поначалу ничего не выражал. Затем в его глазах мелькнула искра узнавания.

– Эй, ты! Отойди от этой женщины! – пробормотал он пьяным голосом. – Убери от нее руки!

Встав с кресла, он, пошатываясь, направился к ним через комнату. Клариса вскрикнула. Ревилл шагнул к нему, чтобы удержать, но Джоко оказался быстрее.

– Подожди. Не лезь туда, – вор схватил его за плечо.

– Не указывай мне, что делать! – лорд начал размахивать кулаками. Джоко поймал его за руки выше запястий.

– Хорошо сделано, – одобрил Чарли. Джоко был слишком занят, чтобы выслушивать комплименты. Он увернулся от удара пьяного, схватил его правую руку и завернул за спину. В мгновение ока Монтегю оказался в болезненной ловушке.

– Кто-нибудь возьмите этого лорда, я не хочу марать о него свои руки.

Монтегю завопил в бессильной ярости. Ругань полилась из его рта – грязные обвинения, злобные сравнения, бредовые крики.

– Мой сын! – повторял он между потоками этих слов. – Мой сын! Мой сын!

Гермиона высвободилась из рук русского. Она была без макияжа, кожа ее щек была тонкой и серой, как пергамент, и усеянной массой мелких морщинок. Она выглядела глубокой старухой.

– Терри, – прошептала она.

Он продолжал кричать и ругаться.

– Терри!

Монтегю притих. Он дышал часто и тяжело, словно внутри у него работал кузнечный мех.

– Терри, теперь уже все кончено. Он умер. Но я хочу, чтобы ты знал – Джордж был моим сыном, но не твоим. Теперь это уже все равно. Джордж не твой сын. Ты понимаешь меня? Джордж был моим сыном, но не твоим, – хотя ее голос был очень хриплым, слова звучали ясно и отчетливо.