Любимые женщины клана Крестовских - [45]
– Я не собираюсь с ней расставаться, понял? – Крестовский разозлился.
– Ты забыл, чья она дочь?
– При чем здесь Бориска? Ему-то с какого боку? Она совершеннолетняя!
– Ладно, не школьница! Я не о Бориске. Я об ее матери, его первой жене…
– Заткнись!
– Бориска сейчас носом землю роет. Злой, как бобик. Кстати, я из Рождественки приехал, если тебе интересно. Дочь твою домой привез.
– Лизу?
– Может, я не в курсе, у тебя еще одна есть?
– Она что, с мужем поцапалась?
– Говорит, достал он ее. Но это их дело. Важно другое. Знаешь, зачем я туда ездил?
– Ну!
– Баранки гну. Бориска такое же в точности письмишко получил… Вот, – Кучеренко небрежно кинул на стол конверт. Крестовский медленно его открыл.
– Почерк тот же. Лиза сказала, что получил он эту писульку прямо перед отъездом. То есть уже после того, как домик прикупил. Так что причина его внезапной любви к деревенским просторам не в этом. В принципе, он мог и просто так этот дом приобрести, по велению души, скажем. А тут – письмо. Появился интерес. С Лизкой у них не слава богу, Кротовка рядом… Может, от нечего делать расследованием заняться решил, сыщик хренов!
– Ну и что он может узнать? Там поумирали все давно, кто мог хоть что-то вспомнить и рассказать.
– Не скажи… Стариков полно живых. А что будет, если Ларка все узнает? Это тебе не ее деревенская клуша-мать. Эта горло перегрызет, только тронь! Побаиваюсь я ее, Крест, честно! – Кучеренко не шутил.
– Брось, она у меня теперь с руки есть станет! – Голос Крестовского был до того довольным, что Кучеренко рассмеялся.
– Не переоценивай себя, ты для нее старый пень. Просто с деньгами.
– Ларка не такая!
– Ага! А я – Дух Святой! Ты что, Крест, нюх потерял? Уж ты-то насчет баб никогда не ошибался!
– Поэтому и говорю: ей до моих денег… Видел бы ты…
– Только не начинай! – Кучеренко досадливо поморщился. – Знаешь, один половой акт на скрипучем диванчике еще ни о чем не говорит.
– А то, что она мне жизнь спасла?
– Да ладно, Крест! Любая на ее месте…
– Этот щенок, заметь он ее тогда в кафе, убрал бы, не задумываясь. Ты что, думаешь, она этого не понимала?
– Так не заметил же! – Кучеренко равнодушно пожал плечами.
– Ну вот что! Тему закрыли. – Крестовский холодно посмотрел на друга.
«Эх, растекся, как блин по сковородке, старый дурак! Сделает его эта девка, как пить дать!» Ему никогда не нравилась дочь Бориса. С первого дня, как она появилась у того в доме, он чувствовал угрозу, исходящую от этого комочка плоти, завернутого в пеленки. Он знал, кто ее подбросил Борису. Знал и молчал вот уже много лет. Девочка росла, если не пригретая, то принятая Лизой. С раннего детства независимая, с характером, упорная до наглости. Все-таки окучила она «дедушку». Кучеренко бы голову отдал на отсечение, что эта маленькая дрянь уже в десятилетнем возрасте знала, какую власть имеет над мужским полом. И уже тогда этим пользовалась! Колечки, браслетики, сережки – камушки натуральные, золото эксклюзивное. Крест для нее ничего не жалел. Внучка родная таких цацек не имела! Мужики от нее млеют! Только он, Кучеренко, понимает, что она за стерва!
Кучеренко посмотрел на Крестовского с жалостью. Тот отвернулся.
– Так что ты дальше делать собираешься?
– Дальше – по списку. Помнишь шофера своего? Серегу Котова?
– При чем здесь он?
– Да не он. А вот жена его… Это она ухаживала за Верой Александровной!
– Галина? Она его жена?
– Гражданская. Вот к ней я и наведаюсь.
– Зачем? Не знает она ничего. Мать же не могла ей ничего рассказать – она и сама ничего не знала, да и не в себе была. Но дело твое – проверяй.
«Нет, знала, Крест! Это ты об этом не догадываешься…» Сколько лет Кучеренко хранил в себе эту тайну!
– А что там с этим щенком, Короткий?
– С Севкой? А! Забудь, не твой вопрос! – Кучеренко неопределенно взмахнул рукой. Этой проблемы для него уже не было.
Глава 19
Как быстро он пришел. Кажется, только закрыл за собой калитку – а вот уже стоит возле ее дома. Мнется, как подросток перед первым свиданием. Вишняков навесил на лицо улыбку и ступил на скрипнувшую под его весом ступеньку. Краем глаза ухватил колыхнувшуюся занавеску. Еще потоптался на крыльце, вздыхая и томясь неведомо от чего. Он готов не был. Слишком короткий путь от его дома – до ее. Придумать, с чего начать разговор, не успел. «Бог в помощь», – пожелал он себе и постучался. Никакого ответа. И где она? А занавеска? Ведь трепыхнулась или у него глюк?
Елена по ту сторону двери стояла ни жива ни мертва.
«Не хочет пускать! – дошло наконец до него. – Вот это да! И что делать? Ломиться, пока не откроет? Или уйти? Нет уж, дудки, Елена Ивановна! Я уже здесь!» С досады он саданул ладонью по двери. Потом дернул ручку. С недоумением глядя, как открывается дверь, совсем даже не запертая, чертыхнулся. Морщась от боли в ладони, все-таки сильно саданул, он шагнул в полутемные сени и тут же дальше – в дом. Всего два шага – раз и два. Что-то теплое коснулось его груди. От яркого света он на секунду зажмурился, на ощупь, как слепой, схватил это теплое и прижал к своим губам. Руки, пахнущие молоком и еще чем-то сладковато-сдобным. Веки тяжело опустились, давая блаженное неведение, возможность узнать так, не глядя, свое, родное, только тебе предназначенное. Уже без сомнений и страхов. Почти мертвыми от напряжения губами он ткнулся в ее щеку, неудовлетворенный, отмирая, попытался уловить ее дыхание. Поймал, впился губами, уже горячими и смелыми, в ее мягкий рот, готовый то ли крикнуть, то ли застонать. Получился вздох. Шумный, прерванный его поцелуем, просящий и стыдливый. Он почувствовал ее стыд. Испугался, что оттолкнет, не поняв, что нет ничего постыдного, наглого. Прижал крепче, чтобы не шелохнулась даже, немного боясь причинить ей боль, а потому отвлекая ее от этой боли губами, которые, казалось, сами, отдельно от него знали, что им делать. Они дышали вместе, выныривая на поверхность и жадно хватая воздух. Вместе проваливались в очередной поцелуй, и ни одному не удавалось сказать ни словечка. Он торопился, жадничал, руками ощупывая ее плечи, бедра, губами изучая лицо, шею и ямочку над ключицами. Она притягивала его неимоверно. Уткнувшись в эту ямочку, он терялся, слабело разгоряченное тело и хотелось всего и поскорее. Кто-то свыше подсказывал не спешить, но он все чаще дотрагивался до этой ямочки, а потом, осмелев, опустился ниже и замер. Никогда не было так боязно сладко. И тут же пришло понимание, почему не надо торопиться. Дальше не должно быть на бегу, вот так, на пороге комнаты, залитой ярким солнцем. Дальше нужно не спешить, нужен вечер, а потом ночь, а потом утро! А иначе это теряет смысл, получается банальный половой акт, торопливый и бестолковый. Он так не хотел. То есть он хотел, до черноты в глазах от одной только этой мысли. Но не так.
Когда на твоих глазах умирает бывший сокурсник, личность ничем ни примечательная, когда студенческая любовь перерастает в ненависть, взрывается твоя машина, стоит задуматься – а так уж правильно прожита жизнь? Не осталось ли неоплаченных долгов, пусть совершенных по молодости и неопытности. А ближние твои – кто они тебе? По своему ли пути ты идешь, просто выполняя взятые на себя обязательства? И, может быть, не поздно еще попытаться что-то изменить?
Евгений Крестовский уже достиг того положения, когда деньги работают за тебя, к власти стремиться незачем, любимая дочь живет своей устоявшейся жизнью. Каким путем и какой ценой он пришел к этому, знают только он, его близкий друг и Господь Бог. И как страшно осознать, что теперь, в конце пути, за все придется дорого заплатить. И первое, что он потеряет – свое имя. И преступления, совершенные им в прошлом, покажутся в стократ чудовищней самого страшного греха…
Убийство Анки Хмелевской в польском Кракове и похищение Кати Шторм в России происходят практически одновременно. Что связывает этих двух молодых женщин? Почему так странно ведет себя похититель девушки, не предъявляя никаких требований ее родным? Если бы брат и сестра Кати не оказались на месте гибели Анки по чистой случайности, эти вопросы могли бы остаться без ответа. И никто бы не узнал, где находятся ценности, украденные полвека назад у московского коллекционера.
Следователь должен быть честным и беспристрастным, чувства только мешают делу. Этого нехитрого правила Борин придерживался всю жизнь. Но и на старуху бывает проруха. Циничный и бывалый следак влюбился как мальчишка в одну из свидетельниц по делу о двойном убийстве. Или не просто свидетельницу? Да и дело оказывается непростым. Рубиновый гарнитур, завещанный потомкам пяти сестер Печенкиных, является ключом к получению немалых ценностей, лежащих в швейцарском банке. Спустя почти столетие один из наследников, Леон, который сильно задолжал местному авторитету, находит старое завещание и начинает поиски родственников в надежде собрать все предметы вместе и получить наследство. И тут убийство одного из наследников и пропажа серег из гарнитура…
Начало двадцатого века. Оренбург. В семье Афанасия и Анны Печенкиных пять дочерей: Зоя, Антонина, Анастасия, Наталья и Елена. После смерти родителей им в наследство остается значительное состояние. А так же, каждая получает по одному предмету из фамильного гарнитура: колье, серьги, кольцо, браслет и заколку. В завещании, оставленном родителями, имеется одно условие. Для получения своей части наследства сестра или ее потомки должны собрать и предъявить в банк все пять предметов этого гарнитура. То есть, разыскать потомков своих сестер.
Несчастная разведенка, сбежавшая от деспотичного мужа; бывший военный, потерявший семью; тихий безработный пьяница, неудачливый журналист; проститутка, решившая «завязать», – все эти люди конченые неудачники. И когда, казалось, уже все потеряно, судьба дает им шанс в виде необычного подарка: нескольких квадратных метров в коммуналке и банковской карты на небольшую сумму. И простое на первый взгляд условие – наладить свою жизнь. Суперприз – квартира. Но все оказывается сложнее: старые стены хранят много тайн, а чужие еще вчера люди становятся участниками одного спектакля.
Я бежала так далеко: от прошлого, от самой себя, от мужа. Бежала, потому что не умею бороться, не умею быть сильной. Теперь я – другой человек, с чужим именем и чужой историей, но мое личное прошлое, что я пытаюсь забыть и от которого хочу надежно спрятаться, нашло меня даже здесь, вдали от дома. Придется учиться быть сильной, ведь защитить меня некому. Или есть? Содержит нецензурную брань.
Рождение близнецов – счастье! Ну, это как посмотреть… Два голодных рта семейный бюджет не выдержит. Бабушка сказала решать вопрос радикально: один младенец остается, второго сдаем в детдом. И кому из детей повезло больше? Увы, не девочке, оставшейся под материнской грудью. Бабуля – ведьма, папа – бандит, мама – затравленное безропотное существо. Как жить, если ты никому не нужна? И вдруг нежданный подарок – брат, родная душа, половинка сердца. Теперь все наладится, вместе с любой бедой справиться можно! Разберемся, кто подбрасывает оскорбительные, грязные письма, натравливает цепных собак, преследует, пугает по ночам и… убивает.
Джемма. Впервые я увидела Калеба, когда мне было двенадцать. Во мне тут же вспыхнула детская влюбленность, которая с годами переросла в юношескую. «Разве может детская любовь длиться несколько лет?» – спросите вы. «Может!» – с уверенностью отвечу я и докажу вам это своим примером. Калеб. Я не должен был влюбляться в младшую сестренку своего лучшего друга. Она была под запретом. Господи, да она была ребенком, когда я впервые ее встретил! Но девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, занявшую все мои мысли и сны.
Фрида получает необычное наследство после кончины бабули — должность ректора в Академии ведьм и колдунов. Когда-то Фрида была грозой академии и устраивала неприятности всем, кто окажется в радиусе поражения. Она и сама бы рада избавиться от наследства, да нельзя. Откажется — навсегда лишится магии. А в Академии сущее веселье. Педагог по зельям — первая любовь, колдун, который вытер о Фриду ноги. Попечитель и главный ревизор — бывший муж. А красавчик заместитель явно мечтает о должности Фриды и сделает всё, чтобы сжить нового ректора со свету.
Ольга Арнольд — современная российская писательница, психолог. Ее книга рассказывает о наполненном приключениями лете в дельфинарии на берегу Черного моря. Опасности, страстная любовь и верная дружба… Все было в тот год для работавших в дельфинарии особенным.
Его ледяные глаза пленили моё сердце. А один танец переплел наши судьбы. Бал дебютантов должен был стать для меня дорогой к признанию, а стал тернистой и опасной тропинкой к мужчине, в чьих глазах лёд сменяется пламенем. Но как пройти этот путь, сохранить любовь и не потерять себя, когда между нами преграды длиною в жизнь?