Любимые книги - [10]

Феномен Добролюбова известен нам со школьной скамьи. Хорошо знаем мы его творчество или не очень, но одно знаем несомненно: беря в руки тома (любые!) Добролюбова, мы заранее готовы к тому, что будем читать произведения совсем молодого человека, ибо больше 25 лет ему уже никогда не было. Согласитесь, что это обстоятельство настраивает нас на чудо: такой молодой автор – и такая зрелость, такая глубина суждений.

Когда же мы берем в руки ленинские тома, то смотрим на них как на некий монолит, от начала до конца созданный гениальным человеком. И – никаких вам нюансов. А ведь, по сути, 1-й том Ленина – это такое же чудо, как тома Добролюбова. Чудо не только по высокой степени таланта, а именно по удивительной ранней зрелости мысли и реалистичности подходов к жизни. Ведь, как правило, молодым свойственны нетерпение, романтика, стремление немедленно увидеть результаты своей деятельности. Андрей Желябов, Николай Кибальчич, Софья Перовская, Василий Осипанов, Василий Генералов, Пахомий Андреюшкин, Петр Шевырев, Александр Ульянов – какие все прекрасные люди! Умные, талантливые, смелые и бесконечно благородные. Много было объективных причин, толкнувших их на путь террора, но отнюдь не в последнюю очередь – их молодость. «Скорее, скорее, ждать нельзя, терпеть нет мочи» – так стучали их молодые, горячие сердца.

…1887 год. 8 мая. Вместе с другими пылкими молодыми революционными бойцами повешен Александр Ульянов. Ему был 21 год. И хотя он был рассудительней, реалистичней своих товарищей и даже, можно сказать, в своих воззрениях уже находился на пути к марксизму, все же и он дал себя увлечь романтике террора. И в те же дни прозвучали знаменитые теперь слова 17-летнего Владимира Ильича: «Мы пойдем не таким путем». Сколько бы ни перечитывала я эти слова в воспоминаниях, каждый раз сердцу бывает трудно справиться с нахлынувшим чувством. Да как же это? Ведь еще совсем недавно – резвый, шаловливый мальчуган, любивший играть в брыкаски, в казаки-разбойники, в индейцев… А теперь, всего-то в 17 лет, – и такое леденящее душу хладнокровие? Никаких пылких фраз, клятв, никаких несбыточных грез… Да неужели же он в 17 лет уже рассчитал свою жизнь на несколько десятилетий вперед? Невероятно, но похоже, что так оно и было. Во всяком случае, всего через семь лет он сумел стать человеком, настолько точно определившим пути развития России, что русские марксисты безоговорочно признали его своим лидером.

За огромные знания они дали Владимиру Ильичу кличку Старик. Хотя это только так принято считать, что за огромные знания. В принципе молодые петербургские марксисты и сами обладали довольно обширными знаниями. Они много читали, а из Маркса, по выражению Кржижановского, и вообще сделали своего рода «культ». «Встречаясь с новыми людьми, – вспоминает Кржижановский, – мы прежде всего осведомлялись об их отношении к Марксу. Я лично, например, был глубоко убежден, что из человека, который не проштудировал два или три раза „Капитал“ Маркса, никогда ничего путного выйти не может…»[8]

Да, таких людей знаниями удивить было трудно. Так откуда же все-таки взялась кличка Старик? Попробую высказать на этот счет свою гипотезу. Мне кажется, что во время споров у кого-то из участников это слово вырвалось непроизвольно, как чисто эмоциональная оценка какой-то черты характера Владимира Ильича. Стала я еще более дотошно штудировать воспоминания, особенно относящиеся к петербургскому периоду. И, как мне кажется, нашла подтверждение своей гипотезе. Самое интересное, что, перечитав массу воспоминаний, снова вернулась к тому, с чего начала, – к статье Кржижановского, в ней-то и нашла ответ. Ну да, конечно же Владимир Ильич обладал колоссальными знаниями, это было заметно даже на фоне петербургских эрудитов. Но все же главное, чем молодой Ульянов удивил петербуржцев, – это «прямо-таки поразительное знакомство с экономическим положением страны по первоисточникам статистических сборников»[9].

Однако осмелюсь такое безоговорочное восхищение автора отнести за счет того, что он писал свои воспоминания уже после смерти Ленина, уже тогда, когда многим было ясно, что именно тесная связь с жизнью, реалистичность политики и способствовали в немалой степени победе большевиков. Тогда же, в 1893 году, за 10 лет до самого рождения большевизма, это свойство Ильича могло и не всем прийтись по душе. И вот нахожу у Кржижановского фразу: «Некоторые члены нашего кружка были даже до известной степени шокированы этой своеобразной конкретностью подхода к столь теоретическому вопросу, как вопрос о создании рынка для развивающегося капитализма»[10].

А в этой фразе мне, естественно, больше всего приглянулось слово «шокированы». Еще бы! Им, молодым марксистам, пылким и рвущимся в бой, так хотелось поскорее добыть счастье для миллионов. А теория Маркса именно и оперирует миллионами пролетариев. А этот Ульянов толкует тут о каком-то конкретном безлошадном крестьянине, подсчитывает количество засеянных и незасеянных десятин, интересуется, в каких губерниях и сколько продают кустарных изделий… Вот, наверное, на одной из таких встреч у кого-то и вырвалось – Старик! Да так и закрепилось. И постепенно, когда и остальные начинали понимать важность знания жизни, важность применения марксизма к собственным проблемам, эта кличка все более и более обретала положительный, одобрительный оттенок. Постепенно друзья по борьбе забыли, что когда-то были «шокированы» столь «стариковским» подходом к делу, и дружно, вслед за своим лидером – Стариком – включились в новый этап революционной работы – в широкую агитацию среди рабочих. И уж тут-то им так пригодилось «стариковское» качество – умение от теории переходить к конкретным, реальным жизненным вопросам.