Любимцы Богини - [47]

– Доктор! А вы не знаете, где это произошло?

– Да чего же не знать! На выходе из кафе. Об этом, наверное, уже весь Тихоокеанский знает! Милицейская бригада из Шкотово с ног сбилась. Это не Вы его так молодой человек?

Василий похолодел. Конечно, он. Об этом можно было понять еще из рассказа Славы. Какой же он наивный!

– Шучу! – с ухмылкой взглянув на него, извинился доктор. – В Вашем состоянии это невозможно! А этого драчуна обязательно найдут! Говорят, все воинские части будут проверять.

После визита доктора Василий долго не мог успокоиться. Какой он тупой! Конечно же, это его рук дело. Неужели всему конец! В чем его вина? В том, что эти ребята не добили его там, в кафе, а он нашел силы ответить им! Абсурд! Он не виновен. Конечно, судя по фильмам и книгам, явка с повинной уменьшает тяжесть наказания. Его уволят. Будут судить. Может быть, наказание будет условным. Но какая разница? Годом меньше, годом больше. Страшно было другое. Все полетит в пропасть. Дорога на родной корабль будет навсегда заказана. Только сейчас он понял как дорога ему служба на флоте. И из-за этого гада! От дикого сожаления на глаза навернулись слезы. Василий сжал кулаки. Сам он добровольно сдаваться не будет. Его, конечно, все равно найдут. Пусть ищут! Жалко родителей. Им будет тяжелее всего. Растили, воспитывали сына, а он оказался преступником. Маме стыдно будет выйти на улицу. Василий представил встречу матери с ехидной соседкой из соседнего дома: «Ну, как там твой, не скоро на волю выйдет? Посылочку, небось, отправила!». С Леной придется расстаться. Зачем он ей такой нужен!

В подобных рассуждениях, ни на что не обращая внимания, Василий провел всю оставшуюся часть дня и начало ночи. Вечером, после смены караула, принесли еду. От холодного картофельного супа, в кривобокой алюминиевой миске, он отказался. Выпил только компот. Жажду ничем не заглушишь! Заснул умиротворенный народной мудростью: «Никогда не зарекайся от сумы, тюрьмы и пьянства». Значит, на роду ему так написано!

Утром начальник караула построил обитателей камер в коридоре. Минут через пять появилось тюремное начальство, преждевременно располневший майор и небольшого роста, сухой, очень прямо державшийся прапорщик.

– Фугель! – вспомнил Василий. – Только комендант, скорее майор, а прапор – старшина гауптвахты. К нему подошли.

– За что Вас задержали? – спросил майор. Василий пожал плечами.

– Начальник гарнизона объявил Вам трое суток ареста за употребление спиртных напитков на территории гарнизона! – суровым голосом объявил начальник гауптвахты. Василий хотел что-то сказать в оправдание, но вместо этого опять пожал плечами. Прапорщик подозрительно посмотрел на него. Василий обратил внимание на схожесть его взгляда с выражением глаз маленьких, но очень злых собачек.

– В офицерскую камеру! – распорядился майор, повернувшись к Фугелю. – Есть места?

– Место найдется, товарищ майор! – вытянулся прапорщик. Так, на ближайшие трое суток, определилась судьба Василия.

Офицерская камера, кстати, оказалась рядом, налево от выхода из коридора. Василий обратил внимание, что на запоре не было замка. Обитатели офицерской камеры встретили его без интереса. Три офицера, все моряки, даже не повернули головы в его сторону. Один задумчиво смотрел в окно, а двое других о чем-то негромко переговаривались.

– Спать, сидеть разрешается только после отбоя, – сказал приведший его начальник караула, бравый капитан, в начищенных до блеска сапогах. Показав на металлическую сетку привинченной к стене койки, добавил:

– За нарушение – дополнительные часы строевых занятий. Матрас принесут.

И только когда капитан закрыл дверь, находящиеся в камере ожили. Откуда-то появилась колода карт и обрывок бумаги с расписанной пулей. Разместившись на одной из коек, по-прежнему не обращая на него никакого внимания, сокамерники с азартом продолжили прерванную игру.

– Здравствуйте! – сказал, немного помявшись, Василий.

– Здравствуй, если не шутишь, – ответил один из игравших, не поворачивая к нему лицо. Что-то знакомое послышалось Василию в голосе ответившего лейтенанта. Профиль лица окончательно убедил его: «Да это же Вертинский!».

– Квадрат? – спросил для верности Василий.

– Квадрат! – ответил тот, и, бросив карты слез с койки. – А ты меня, откуда знаешь?

– Помнишь, на остановке мы с тобой!

Квадрат не дал ему договорить:

– Механик!!! Кто это тебя так? Узнать невозможно! Значит, богатым будешь!

Квадрат протянул ему руку.

– Нашему полку прибыло, – громко сказал он, обращаясь к кому-то из игроков, – потом расскажешь, что с тобой случилось. Для начала приведи себя в порядок! Пойдем, покажу, что тут для этого есть.

Офицерская камера оказалась с удобствами. Оказывается, в ее состав входили еще два помещения, в которые можно было пройти, не выходя из нее. Кабинка душа с двумя умывальниками и туалет. Туалет являлся частью общего на улице, но был отделен от него стенкой и вход в него был возможен только из офицерской камеры.

– Ты извини, кусочка мыла не найдется? – спросил Василий у Вертинского, не найдя ничего похожего в умывальнике.

– Сейчас, совсем забыл, что у тебя ничего нет, – откликнулся на просьбу тот.