Любимцы Богини - [29]

– Что Вы там буровите, механик! – раздался из шахты люка возмущенный резкий голос, одновременно с показавшимися на уровне тубуса ногами в полуботинках на резинках. Запоздало заверещал «Каштан», и верхний вахтенный бодро доложил о прибытии на корабль капитана 1 ранга Белоногова – начальника электромеханической службы соединения.

Белоногов, высокий, еще крепкий, с поседевшими висками мужчина, лет сорока пяти-пятидесяти, в накинутой на китель куртке «РБ», недобрым взглядом окинул находящихся в центральном посту и, не дожидаясь доклада, быстрым шагом двинулся в направлении носовой переборки 4-го отсека. Сысуев покраснев, подскочил с диванчика и бросился следом, но был остановлен НЭМСом:

– Меня не сопровождать, я сам разберусь, кто Вам приносит несчастья!

Переборочная дверь глухо ударила по переборке, ручка кремальеры бесшумно опустилась вниз. Помрачневший механик, не рискнув ослушаться оскорбленного в лучших чувствах Белоногова, потоптался для вида у РЩ-1, и понуро поплелся назад, на свое прежнее место. В этот момент тишину отсека разорвал аварийный вызов «Каштана»: «Аварийная тревога! Пожар в четвертом отсеке, горит насос судовой гидравлики!» Лавров еще не успел до конца отбить рычажком звонковой сигнализации звенящую дробь аварийной тревоги, а вахтенный трюмный матрос Кизылбеков, закрыв кормовые клинкетные задвижки общесудовой системы вентиляции, уже подпирал плечом ручку кремальеры переборочной двери: «Кормовая переборка загерметизирована!» Объявить голосом по «Каштану» тревогу Лаврову не дали. Это сделал Сысуев, заняв его место. В это же время поступил аварийный запрос с пульта.

– Неужели и у них пожар? – озадачился механик.

– Центральный! В пятом раненый. Что делать?

– Эвакуировать наверх через люк восьмого отсека. Шестой, седьмой, восьмой! Приготовиться принимать раненого из пятого отсека. Пульт! Передавать раненого в шестой.

– Центральный! Докладывает четвертый. Насос гидравлики обесточен. Возгорание потушено. Газовый состав в норме. В отсеке небольшое задымление.

– Дежурного по дивизии и дежурного по живучести оповещать? – держа в левой руке трубку и указательный палец правой руки на телефонном диске, спросил Лавров. Механик отрицательно покачал головой:

– Не надо! Четвертый! Выставить вахтенного у места возгорания. Приготовить систему вентиляции для вентилирования в атмосферу.

– Тимофеич! А кто пострадавший-то? Степень тяжести полученных травм? – недовольным голосом спросил старпом. Механик нажал тумблер пульта:

– Почему не доложили, кто пострадал и в каком он состоянии!

– Центральный! Пострадал начальник ЭМС. Разбил голову. Он уже поднимается наверх.

Переглянувшись, старпом с вахтенным офицером исчезли в шахте люка. В это время поступил запрос от верхнего вахтенного.

– Центральный! Докладывает старший специалист дозиметрист старший мичман Сибирцев. Капитану 1 ранга Белоногову оказана первая медицинская помощь, наложена марлевая повязка на поврежденный участок головы. Состояние больного среднее – возможно легкое сотрясение мозга. Он наверху. Прошу вызвать скорую помощь с базы.

– Вызывается! Почему докладываете Вы, а не доктор?

– Его флагманский, еще два часа назад в медсанчасть вызвал!

– Вот негодяй Айболит, – в сердцах выругался механик, – и тревога ему не указ!

– Отбой аварийной тревоги, механизмы в исходное положение, аварийный инструмент на штатные места, – объявил Сысуев по трансляции.

Лавров заступил, но Сысуев наверх подниматься не стал.

– Схожу-ка я в четвертый, посмотрю, что там с насосом электрики делают, – сказал он Лаврову. – Дежурного по живучести о пожаре проинформируй!

Пришла санитарная машина и забрала пострадавшего. В центральный пост спустились Тимченко и Рязанов.

– Командиру БЧ-5 прибыть в центральный пост! – первым делом объявил по трансляции Тимченко. Вошедшего в отсек Сысуева он встретил ехидной улыбкой:

– Тимофеич, ты чего по отсекам прячешься!

Механик отведя глаза в сторону, промолчал.

– Вогнал своими предсказаниями НЭМСа в гроб! Знаешь, как в средние века поступали с такими прорицателями? Заливали глотку расплавленным свинцом.

– Попробуй! – огрызнулся Сысуев. – Ты лучше командира оповести.

– Поделикатнее! Чтобы он не обиделся на то, что сразу не доложили, – добавил Рязанов. – Ты на него Михаил Тимофеевич не обижайся, это он зря про расплавленный свинец, у нас заливают только шилом!

Офицеры заулыбались. Сысуев рассказал, как все произошло.

– Стечение обстоятельств! – объяснил он. – Белоногов был уже в пятом, когда произошло возгорание в четвертом. Услышал сигнал аварийной тревоги и прибавил шагу, чтобы быстрее узнать обстановку по «Каштану» реакторного. Ну, а там, при выходе из коридора правого борта, стоит знаменитый плафон, крепость которого своими лбами проверило пол-экипажа. Не повезло человеку!

– Да вроде бы он ничего! Улыбался! А почему вы этот проклятый плафон до сих пор не перенесли в другое место? – поинтересовался Тимченко.

– Технологи не дали, когда стояли в заводе. Якобы будет нарушена ядерная безопасность. Все должно быть в строгом соответствии с чертежами, – ответил Сысуев. Вспомнили проверку корабля инспекцией по ядерной безопасности, и разговор перешел в плоскость обыкновенной флотской травли.