Любимая ведьма - [25]

Ей было лет двадцать пять. Спутанные мокрые волосы с нитями водорослей сбились в грязный комок, синеву губ не могла скрыть даже ярко-алая помада. Вытащивший девушку мужчина с помощью нескольких добровольных помощников перевернул пострадавшую лицом вниз, изо рта девушки вытекла струйка воды. Продолжавшая голосить мать суетилась вокруг, только усиливая неразбериху. Затем через толпу любопытных пробилась властная пожилая женщина и взяла все в свои руки. Ее команды были сухими и четкими — и вот уже один из мужчин ритмично массировал девушке серде, а сама женщина, очистив пальцем рот пострадавшей и зажав ей нос, усердно вентилировала ей легкие. Так прошла минута, другая — девушка не подавала признаков жизни. Тем не менее женщина не оставляла попыток оживить пациентку, на лице ее выступили капли пота. И лишь когда стало окончательно ясно, что все напрасно, что девушка мертва и ей уже ничем не поможешь, мужчина прекратил массировать сердце, женщина встала с колен и печально взглянула на заплаканную мать.

— Простите, я ничего не могу сделать. Она пробылав воде слишком долго…

Именно в этот момент и произошло чудо — так, по крайней мере, потом говорили все, кто наблюдал происходящее. Лежавшая на песке девушка вдруг изогнулась и захрипела, женщина торопливо опустилась на колени и с помощью мужчины-помощника быстро перевернула ее лицом вниз. Девушку тут же вырвало, ее дыхание было хриплым и тяжелым.

— Ну, все, милая, все, теперь все будет нормально… — успокаивала ее женщина, рядом всхлипывала счастливая мать. — Дайте ей горячего чаю, оденьте во что-нибудь теплое. И пусть больше так далеко не заплывает…

С ней и в самом деле все оказалось нормально. Лишь дома выяснилось, что произошедшее отразилось на памяти девушки. К ужасу матери, она совершенно ничего не помнила. Не узнала даже прибежавшего Кирилла — он примчался, едва узнав, что с Ленкой случилась беда.

— Я все вспомню, — успокаивала их Лена, при этом глаза ее лучились теплом и спокойствием. — Просто дайте мне время…

Больше всех расстроился Кирилл, хотя и пытался не подавать виду. Ленка, его Ленка, с которой он дружил едва ли не с детства и от которой наконец-то получил согласие стать его женой, — его не помнила! Это был какой-то кошмар. Добрых два часа просидел он у ее постели, раскладывая перед ней фотографии, объясняя, где и когда они все это снимали, — а она лишь улыбалась и изредка кивала, и видно было, что мысли ее находились сейчас где-то очень далеко. В конце концов, чувствуя, что выходит из себя, Кирилл ушел. Пообещав, впрочем, зайти завтра вечером.

Появились и другие странности. Выяснилось, что Елена не любит конфет и вообще сладкого, хотя раньше была неисправимой сластеной. Ближе к вечеру стало ясно, что ей мешают длинные волосы, ее краса и гордость, и стоило больших трудов уговорить ее не принимать радикальных решений. Лена согласилась, но было ясно, что согласие это сугубо временное, до первой парикмахерской.

Казалось, Елену подменили. Она не стала хуже — просто стала другой. И не считала нужным это скрывать.

— Знаешь, мама, — сказала она расстроенной матери, — я просто очень многое поняла. Извини, но моя жизнь была чудовищно глупа, не хочу ни о чем вспоминать. Теперь все будет совсем по-другому.

— А Кирилл? — сорвался с губ матери терзавший ее весь вечер вопрос.

— Кирилл — хороший парень, — улыбнулась Лена, — но лучше не торопиться. Давай подождем еще немного, хорошо?

— Да, но он расстроится…

— Я постараюсь ему все объяснить. Ты не волнуйся, все будет хорошо…

Днем позже стало ясно, что Лена и в самом деле решила жить по-новому. Утром она не пошла на работу — не потому, что плохо себя чувствовала, это было бы понятно, а просто не захотела идти. Узнав, где она работает — воспоминания об этом тоже начисто стерлись из ее памяти, — девушка только рассмеялась:

— Мама, это же глупо. Сидеть всю жизнь в плановом отделе и перебирать бумажки. Прости, но я найду себе что-нибудь более интересное.

— А именно? — В голосе матери появились стальные нотки. Стало ясно, что она готова поставить зарвавшуюся дочь на место.

— Я над этим еще не думала. — Лена снова рассмеялась, и даже ее мелодичный смех был совсем чужим. — Только не думаю, что найду что-нибудь подходящее в этом городе, он для меня слишком мал. Сейчас я схожу в парикмахерскую, а потом подумаю, где бы мне хотелось жить. И не надо меня уговаривать, — остановила она готовую разразиться бурей упреков мать. — С этой минуты я сама буду решать, что и как мне делать. И не обижайся на меня, мама. — Лена подошла к матери и с улыбкой поцеловала ее. — Просто ты должна понять: я стала совсем взрослой.

В автобус она села за несколько минут до отправления. Глядя на маячившего за окном растерянного Кирилла, Татьяна ощутила невольную грусть. Увы, она ничем не могла помочь этому симпатичному молодому человеку. Елены, той, которую они знали, уже просто не было. Рассказать им правду она не могла, изменить свои планы — в соответствии с их представлениями — не могла и не хотела. Елена погибла, и этим все сказано. И вряд ли Татьяне можно поставить в вину то, что она подобрала пустое тело. Кирилл и мать считают Елену живой — так пусть же радуются хотя бы этому…