Любимая, прости... - [36]

– Висенте… – прошептала она прерывающимся голосом, – я хочу, чтобы ты знал… Я… я действительно никогда не спала с Десмондом. И не было никого…

– Знаю, – сказал он грубым, хриплым голосом, выдающим силу обуревающих его чувств. – У меня есть глаза.

– Тогда чего мы ждем? – спросила Дженетт и откинула голову назад, словно приглашая к дальнейшим действиям.

– О, дорогая!

С этим приглушенным возгласом радости, триумфа и облегчения одновременно с горящими от страсти глазами Висенте наконец вошел в нее.

– Именно так и должно быть, дорогая… – пробормотал он. – Должно было быть все это время…

Но Дженетт не слушала. Ей хотелось сейчас не слов, а любви. Обвив Висенте ногами она начала слегка покусывать его, пока наконец он полностью не отдался охватившему его желанию.

Чувства целиком овладели ею. Не осталось ничего, кроме ощущения его внутри себя и ответа на это своего собственного тела. Ритм все ускорялся, унося обоих из мира реальности туда, где не существует ни времени, ни пространства, а только сжигающее обоих ослепительно белое пламя страсти…

Когда все осталось позади, Дженетт замерла в его объятиях, не в силах, казалось, ни говорить, ни думать. Но когда Висенте начал вновь, вроде бы слишком скоро, она обнаружила, что ее тело отвечает еще быстрее, что ее желание еще сильнее, а в кульминационный момент она словно захлебнулась в безбрежном море наслаждения.

– Можешь поспать еще… Восстанавливай свои силы, дорогая, – посоветовал Висенте с самодовольством мужчины, измучившего свою женщину в постели.

С ощущением томной лени во всем теле, Дженетт обняла его за шею.

– Звучит просто чудесно. Значит ли это, что ты собираешься сегодня сам разбудить Карен и накормить ее завтраком?

Представив себе все, что предстоит сделать для достижения этой цели, Висенте не удержался от нарочито мучительного громкого стона.

Лицо Дженетт осветилось непроизвольной веселой улыбкой.

– Я только пошутила… Мне просто хотелось увидеть твою реакцию.

– Ведьма! – пробормотал он с притворной досадой, не отрывая от ее смеющегося лица взгляда, в котором сквозило, однако, некоторое беспокойство.

Их развод был решенным делом. Висенте получил уведомление накануне вечером и хотел было осторожно намекнуть Дженетт об этом ночью, не зная, в курсе ли она и не хранит ли просто дипломатическое молчание. Но потом подумал, что будет разумнее, если ей станет известно это позднее и от адвоката. Делать подобное объявление лично было бы ошибкой. Ему не хотелось видеть ее огорчения.

Еле заметная напряженность, появившаяся во взгляде Висенте, заставила Дженетт насторожиться.

– Что-нибудь не так?

– Не так? Да нет, все в порядке. – Безразлично пожав широкими плечами, Висенте встал с кровати.

Он переспал со своей бывшей женой, что из этого? Она была счастлива, он был счастлив, да и Карен тоже была счастлива… А их интимные отношения никого не касаются. Хотя, может быть, ему следует прислать ей цветы, в знак своей признательности.

Цветы в обмен на обручальное кольцо? – поддразнил внутренний голос, заставив Висенте стиснуть зубы.

Что ж, можно закачать какие-нибудь драгоценности… что-нибудь особенное… ожерелье или браслет. Правда, Дженетт всегда была равнодушна к украшениям, скажем спасибо, положит в ящик стола и забудет о них. Или пригласить ее на ужин. Но туда непременно набегут папарацци, а газетные фотографии вряд ли доставят ей удовольствие… О! А не купить ли ей самое редкое членистоногое нечто, которое только можно достать за деньги? В этом что-то есть: пусть изучает его в свое удовольствие.

– Ты уверен, что все в порядке? – вновь спросила Дженетт, удивленная его необычным поведением.

– Да… я просто задумался. Нам нужна вернее, тебе нужна, – торопливо поправился Висенте, удивляясь, что его подводит обычно железная выдержка, – няня, которая бы занималась с Карен.

Предпочитая делать вид, будто не заметила оговорки мужа, выдающей его представление о них как о супружеской паре, Дженетт широко улыбнулась.

– Мария Пьедад, няня, работавшая на меня в качестве приходящей, сказала, что не прочь пожить городской жизнью.

Он удивленно поднял брови.

– Эта Мария испанка?

Дженетт вновь улыбнулась.

– Ее отец испанец, поэтому она свободно говорит на его родном языке. Я всегда считала, что это будет для Карен полезно.

Висенте был поражен. Даже во времена наихудших отношений между ними она учитывала происхождение дочери и подыскала ей соответствующую няню. Он ее явно недооценивал.

– Она кажется подходящей во всех отношениях, – заметил Висенте.

Рубашка Висенте валялась на полу вместе с небрежно брошенными майкой и джинсами, на вешалке висели три деловых костюма. На столике рядом с телефоном лежала расческа и несколько английских и испанских газет. Привыкнув к наличию прислуги, он раскидывал вещи, где придется, создавая ужасный беспорядок в доме. Но именно эти валяющиеся повсюду вещи мужа наполняли сердце Дженетт тихой радостью.

В течении двух лет ее спальня была лишена признаков его присутствия. Но сейчас Дженетт не хотелось даже вспоминать об этих печальных временах. К чему воскрешать прошлое, когда настоящее так прекрасно?

Она прожила на новом месте все неделю, и с каждым днем Висенте проводил с ней все больше и больше времени. Уик-энд прошел вообще просто замечательно. Он отключил веете телефоны и совсем не занимался работой Они прекрасно провели время в компании Карен и эти простые семейные радости наполнили сердце Дженетт удовлетворением.