Любимая и потерянная - [84]

Мистер Карвер еще раз всмотрелся в рисунок и снова ничего не заметил.

— Я все же не понимаю, — сказал он.

— Да разве ты не видишь?

Кэтрин показала ему подпись. Но и тогда он не сразу понял, что имеет в виду Кэтрин. Потом волна румянца медленно поднялась по его лицу и залила багровой краской лоб.

— Боже милостивый, Кэтрин, не хочешь же ты сказать… — он опять поднес к глазам рисунок и растерянно взглянул на дочь.

— Эти рисунки… — сказал он. — Их, конечно, рисовал один и тот же человек. Если это Макэлпин… — Он опустился в кресло и жалобно проговорил: — Но, Кэтрин, как же это… он мне так нравился.

— Да.

Кэтрин кивнула головой, спокойно и бесстрастно глядя, как его пальцы теребят добротный синий галстук. Мистер Карвер растерянно огляделся. И отец, и дочь замолкли, пораженные одним и тем же чувством, — они не могли понять, как получилось, что в их дом, в их жизнь ворвался грязный поток страстей откуда-то из самых темных и вульгарных кварталов города. Потом Кэтрин сказала, что в последнее время она чувствовала себя неловко с Макэлпином. Он явно от нее что-то скрывал. Кэтрин вела себя куда спокойней, чем отец. А мистер Карвер, сбитый с толку ее самообладанием, никак не мог до конца осознать смысл того, что случилось.

— Но для тебя же все это просто ужасно, Кэтрин, — сказал он со вздохом.

— Ну конечно, — ясным голосом ответила она. — Только, знаешь, я все равно не верю, что Джим это сделал, — добавила Кэтрин.

— Ты так уверена в нем. Почему?

— А как же он со мной… он всегда был так сдержан, робок.

— Но… ведь ты совсем другое дело, Кэтрин.

— Да, это верно.

— Ты только представь себе, — заговорил мистер Карвер, желая чем-нибудь утешить дочь. — Насколько хуже было бы, если бы вас с ним что-то связывало… если бы ты собиралась за него замуж.

— Он меня не просил об этом. Едва ли он хотел на мне жениться.

Горечь, прозвучавшая в ее словах, словно пробудила мистера Карвера, он поднял голову и на мгновение успел поймать страдальческий взгляд дочери. Тогда он понял всю глубину ее унижения и почувствовал, что ненавидит Макэлпина.

Они сидели, оцепенев, тесно связанные своей общей болью — попранной гордостью, и даже сейчас не могли понять, как человек, которого они с такой приязнью встретили, человек, который мог войти в их жизнь, предпочел связать себя с распутной девицей, фланирующей по притонам улицы Сент-Антуан.

— Кэтрин, — сказал мистер Карвер. — Мы даже и без твоей находки впутаны в это скандальное дело.

— Как так?

— А моя шляпа? Этот человек носит мою шляпу.

— Да. Я это знаю.

— Там есть мои инициалы.

— Ну и что?

— Да ведь полицейские обыщут все его имущество.

А он им скажет, что шляпа моя. Конечно, скажет, чтобы придать себе в их глазах больше веса.

— Полицейские, ты говоришь…

— Конечно, Кэтрин. Нам с тобой придется выполнить свой долг.

— Неужели мы пойдем в полицию?

— Что же нам остается делать?

— Но тогда об этом все узнают. Пойдут сплетни.

— Да. Постой-ка, Кэтрин, я подумаю.

Его шея покраснела, лицо стало сердитым.

— Я для него готов был горы своротить, — обиженно пожаловался мистер Карвер. — Вывести его в люди хотел. — И мистер Карвер надолго замолчал, подыскивая слова, которые обосновали бы для них с Кэтрин необходимость определенной линии поведения и облекли их позицию некоторым достоинством.

— Как бы это ни было нам тяжело, — сказал он. — Мы не имеем права терять чувство ответственности.

— Чувство ответственности. Да, — согласилась Кэтрин, ясно понимавшая, что в этот миг на карту ставится вся пройденная ею школа, и им с отцом на деле предстоит доказать верность всем их принципам и идеалам.

— К нам в руки попала улика, — сказал он.

— Да.

— И, несомненно, утаить ее нельзя.

— Я не знаю.

— Кэтрин, — сказал он сурово. — Мы с тобой не какие-нибудь жалкие и слабонервные людишки, которые трусливо прячутся в тени. Это наш родной город. Нас здесь уважают. Нам незачем увиливать. Если мы можем помочь, то это нужно сделать, в этом нет ничего позорного.

— Я понимаю, — слабым голосом сказала Кэтрин.

— Тебе будет больно, Кэтрин.

— Я знаю, что это необходимо, — сказала она. — Наша единственная привилегия — поступить так, как подобает людям, уважающим себя.

— Ты славная девушка, Кэтрин. Посиди тут минутку.

Он встал и быстро вышел. Только когда отец был уже на пороге, Кэтрин посмотрела ему вслед и заметила, как густо покраснела его шея.

Через двадцать минут прибыл детектив, франкоканадец Поль Бушар. Мужчина сорока двух лет с почтительными и изящными манерами, остролицый, с небольшими усиками. На нем было черное пальто с коричневым меховым воротником. И мистер Карвер, и Кэтрин держались с достоинством. Проницательный и умный сыщик особенно был восхищен выдержкой Кэтрин. Сравнив оба рисунка, он чуть заметно улыбнулся. С самой изысканной почтительностью расспросил он молодую женщину о ее отношениях с Макэлпином. Бушар спросил, где следует искать Макэлпина, поскольку в гостинице он теперь не живет, и Кэтрин сказала, что скорее всего он находится сейчас в ресторане «Шалэ». Лишь когда она произносила название ресторана, в ее глазах сверкнула злость.

— Мне хотелось бы, чтобы вы поехали туда вместе со мной, — сказал Бушар. — Нужно ведь не только опознать его, но и доказать, что рисунок сделан его рукой.