Любимая и потерянная - [6]

Он задумался, вспоминая, и Кэтрин ждала, что же он расскажет о своей семье, о своей юности. Его шутливый тон не обманул ее, она заметила, как потеплел его голос, когда он заговорил о родителях, и не сомневалась, что за напускным спокойствием прячется боль.

— Я тотчас же отправился в павильон, и спустя немного времени туда пришли Питер и Ирма с кузеном Томми; все они были одеты в шикарные спортивные куртки, и, пока мы околачивались в павильоне, я видел, что к дому Хэвлоков один за другим мчатся по шоссе большие автомобили. Вскоре Ирма сказала, что им пора домой. У них сегодня вечер; к ним приедут друзья из города. Кузен Томми спросил меня, приду ли я, и я ответил, что меня не приглашали; но он сказал, что и его не приглашали, что ж тут такого, мы ведь все здешние, и если я хороший парень, то не стану подводить компанию. Я отправился вместе с ними к дому Хэвлоков.

Он смущенно рассмеялся:

— Просто смешно помнить такие мелочи.

— Вовсе нет, продолжайте, — сказала Кэтрин.

— Мне кажется, дети так отчетливо запоминают подробности, потому что очень любят, чтобы все шло как надо, и малейшее отклонение застревает в их памяти.

Он опять негромко засмеялся и продолжил свой рассказ. Добравшись до усадьбы Хэвлоков, он проскользнул в ворота вслед за кузеном Томми. Впервые в жизни очутился он по ту сторону изгороди и увидел обширные зеленые газоны, фонтаны, огромный дом. Незнакомые ребята в английских спортивных костюмчиках выскочили им навстречу. Джим оробел и отошел назад.

— Я забыл вам сказать, — вставил он, — что у меня был щенок, спаниель, и я чувствовал себя уверенней оттого, что он скачет возле меня. Потом вышла миссис Хэвлок, полная дама с седыми прядями в волосах. Она посмотрела на меня, и я чуть не сгорел со стыда, потому что пришел в шортах, старом свитере и волосы у меня были всклокоченные. «Кто этот мальчик?» — спросила она, и ее сын Питер небрежно ответил: «Да это Джим Макэлпин, он живет на том конце пляжа». — «А», — произнесла она, и ни слова больше. Миссис Хэвлок не сказала, что меня никто не звал, но лицо у нее сделалось как каменное, и я весь сжался и подошел поближе к Томми. Когда она удалилась, я решил держаться независимо, чтобы ей стало ясно, если она будет наблюдать за нами из окна, что это Томми Портер нуждается в моем обществе.

Мальчики взяли крокетные молотки и принялись гонять шары. В сумерках Джим не заметил шара, и тот проскочил сквозь изгородь. Джим выбежал за ворота, перебросил шар назад, но сам не вернулся. Ему стало очень одиноко, и в то же время он был рад, что ушел со двора. Сейчас они заметят, что его нет. Томми или Питер вдруг вскрикнут: «Джим! Куда девался Джим? Э-эй, Джим!» — и выйдут за ворота посмотреть, нет ли его на шоссе.

Он понимал, что ребята могут хватиться его не сразу, и терпеливо ждал, а щенок прыгал тут же, виляя хвостом и заглядывая ему в лицо. Становилось все темнее. Там, где еще недавно одиноко помаргивала ранняя звездочка, теперь виднелось много звезд.

Судя по голосам, ребята направились к дому. Его никто не звал. Джим подумал, что они могут заметить его отсутствие, войдя в дом. Из-за озера поднималась луна, ее свет серебрил крышу, просачивался сквозь частую изгородь.

Джим лежал около изгороди и смотрел на освещенные окна. Луна поднялась выше, и на шоссе стало светло как днем. Щенок, прикорнувший рядом с хозяином, вдруг вскочил и с лаем забегал вокруг, потом бросился к ворогам. Вот он вернулся к мальчику, ткнулся носом ему в шею и снова побежал к воротам, стал царапаться, скулить. Яркий свет луны взбудоражил собаку. А в доме кто-то заиграл на пианино, там смеялись, пели хором песни, знакомые песни, Джим все их отлично знал.

Раздвинув планки изгороди, Джим смотрел на окна и все ждал. Он и забыл о щенке, как вдруг услышал, что тот царапает лапами изгородь совсем рядом; обнаружив дыру, песик сунул туда нос, потом и сам пролез на ту сторону и с громким лаем помчался к террасе.

«Назад, Тип, сюда!», — крикнул Джим, но тут же замолчал. Что, если кто-нибудь из здешних ребят узнает собаку по лаю и выйдет из дому? «Да ведь это собака Джима! Джим, наверно, за воротами. А мы-то думали, он тут, — закричат они, — пойдемте позовем его!»

Открылась дверь, луч света перерезал газон, сердце мальчика бешено заколотилось. Лакей крикнул: «Пшел вон отсюда, слышишь ты, пшел вон!» Щенок с визгом бросился к изгороди и, чуть не застряв в лазейке, прыгнул прямо в руки Джиму. Тот крепко прижал его к груди, а сам все смотрел и смотрел на дом Хэвлоков. Потом он, не выпуская из рук щенка, вскочил на ноги и бросился прочь от высокой темной изгороди. Он что было духу бежал по шоссе, и ему казалось, что его башмаки выстукивают по асфальту слова: «Кто этот мальчик? Кто этот мальчик?» Потом он остановился перевести дыхание, сжав кулаки, оглянулся на темневшую в ночной мгле изгородь, сквозь щели которой просачивался свет, и с яростью прошептал: «Ну погодите. Погодите».

Макэлпин помолчал и снова засмеялся. Кэтрин неприятно поразили его беззаботный смех и столь непринужденная откровенность. Сама она ни за что не решилась бы рассказать о себе подобную историю. Да и никто из ее знакомых не стал бы выставлять себя в таком свете. Мальчуган по ту сторону забора! Он так уверен в себе, что даже тень снобизма не закрадывается в его душу, ведь он добился цели, будет работать в «Сан», так отчего не посмеяться, вспоминая первые шаги? Кэтрин понимала, что его откровенность подсказана желанием сблизиться с ней, точно так же, как и движение руки, притянувшей ее поближе. Она чувствовала, что нужна ему, нужна уже сейчас, что только с ней осуществит он свои сокровенные стремления, и сердце ее наполняли радость, гордость и тихое умиротворение.