Любимая для бессмертного - [13]

Я обернулась. Тамила льстиво улыбалась, но я не верила ни единому ее слову. Рабство? Что ж, не знаю, сколько людей тут работало, а главное, на каких условиях, но эта дама совершенно не походила на рабыню.

— Но теперь, именем Истинных, все-то хорошо уж будет, — подытожила она и попыталась улыбнуться простой, искренней улыбкой.

Вышло, надо сказать, очень плохо. Ни следа искренности я там не увидела, а вот в маленьких, поросячьих глазках Тамилы светилось что-то смутно напоминающее зависть и злобу. Да она же проклинала меня! Наверняка, ненавидела уже за то, что я посмела сюда явиться!

…А ведь она-то не знала, что это не я выдала все секреты их швейного цеха, а моя предшественница!

Меня вдруг остро укололо осознание, что о моем перемещении между мирами, наверное, не следует никому говорить. Понятное дело, Том в курсе, он же сам предлагал мне подобрать куратора и отправлял в комнату для восстановления, ну, и все остальные подчиненные Рене, наверное, тоже, но вот Тамила и работницы швейного цеха — нет.

И сообщать им об этом я не собиралась.

Нет, надо попытаться разобраться во всем, что тут происходит!

— Ну, я пойду, — улыбнулся Томас, явно чувствовавший себя очень неловко. — Если что-нибудь понадобится, вы знаете, как со мной связаться, госпожа Анна!

Я не знала, но сказать Тому об этом не успела. Он уже выскочил из кабинета, еще и двери за собой закрыл, оставляя меня наедине с Тамилой.

Надо было вести себя как можно более уверенно, и я твердо промолвила:

— Я хочу изучить функционирование нашего цеха. Мне нужны какие-то документы, отчетность за прошлые года… И я хочу познакомиться с сотрудницами.

Тамила смерила меня таким взглядом, что говорить уже и не надо было ничего.

Но она, тем не менее, сказала.

— Я б тебе посоветовала, девочка, — презрительно заявила она, — сидеть тихо и не совать свой нос во взрослые дела. И тогда ты, возможно, останешься целой.

В кабинете воцарилась напряженная тишина. Я смотрела на Тамилу, она — на меня, и мы активно выражали по отношению друг к другу ненависть и презрение. Ничего хорошего она обо мне, как и я о ней, не думала. Возможно, где-то в мыслях даже обозвала предательницей и пожелала поскорее помереть.

— Возможно, вы забыли, — я постаралась оставаться культурной, но говорить твердо, — но начальница теперь здесь я. И я отвечаю за все, что происходит в этом швейном цеху. Потому вариант «не совать свой нос в чужие дела» не работает, Тамила. Предоставьте мне всю отчетность, которая у вас есть, а после этого, будьте добры, покиньте кабине.

— То, что ты спишь с Хранителем Времени, не делает тебя здесь хозяйкой, Анка. Ты все та же бесполезная игрушка.

Я только поджала губы. Спать с Хранителем Времени я могла разве что в рамках одного помещения, и то, если он вдруг решил вздремнуть на работе. Конечно, нет ничего постыдного в том, чтобы иметь в любовниках такого красивого мужчину, но я этим похвастаться, к сожалению, не могла. Если б могла — сидела б я здесь, как же!

Я б, в конце концов, попросила его дать мне что-то попроще швейного цеха.

А вот про бесполезную игрушку прозвучало обидно. Никогда и ничего я не добивалась через постель или благодаря удачному родству, все время трудилась сама. И если сейчас мне на голову свалилась неприятность в виде этого цеха, то я не собираюсь решать ее за чужой счет!

— Посмотри на себя в зеркало, — воспользовавшись моим замешательством, продолжила Тамила. — Тебя можно назвать в крайнем случае симпатичной!

В зеркало я на себя смотрела каждое утро, и ничего слишком плохого — как и слишком хорошего, — никогда там не видела. Девушка как девушка. Но уж чья б корова мычала! Если б мне о внешности рассказывала какая-то супермодель, я б поняла, возможно. Но не женщина, которая с трудом проходит в дверь, да и вообще, издалека похожа на раздутый шарик!

— А он? Мало того, что красавец, так еще и бессмертный! Хранитель Времени! Это выше, чем быть богом. Так что не рассчитывай, что привлекла его надолго. Отчеты, швейный цех… Лучше бы тебе попросить поскорее убраться отсюда. А вообще, не хочешь проблем — подписывай то, что тебе приносят, и не кривись, а не то!..

В последней фразе крылась слишком откровенная угроза. Тамила подалась ко мне, упираясь ладонями в бока, еще сильнее прищурила свои и без того не слишком большие глаза и разве что зубами не заклацала, пытаясь запугать.

Вот только я, чувствуя себя оскорбленной до глубины души, нисколько не испугалась. Вместо попятиться, выпалила:

— Я б на вашем месте в таком тоне со мной не разговаривала.

— А то что? — хмыкнула Тамила. — Позовешь Хранителя? Так нечего ему делать, каждый раз бегать сюда, как собачке, чтобы твои проблемы решат. Только быстрее от тебя избавится, да и по всему… Или, может, потолок мне на голову обрушишь?

— А хоть и так! — ляпнула я, хотя это, разумеется, было невозможно.

Меня будто ударило током. Короткий, просто неприятный разряд. А потом потолок затрещал, да так громко, что мы с Тамилой моментально подняли головы, обращая на него внимание. По нему стремительно расползались трещины, а потом немалый такой кусок штукатурки отвалился и обрушился прямиком на лоб Тамиле.