Люби меня нежно. И сердца боль - [29]

— Шура! — завопила она, визгливо смеясь. — Ты ж мэне чуть не раздавил, гадский папа!

— Когда я тебя захочу раздавить, Ксюха, я тебя заранее об этом предупрежу.

— Куда едем, Александр Михайлович? — почтительно повернулся к нему телохранитель, усевшись на водительское место.

— Секунду… — Александр Михайлович достал сотовый и набрал номер. — Юра, голубчик, проследи за этой троицей… Да, пацаненок и с ним двое. Не спускай глаз с него. Особенно с него… Когда он должен принести деньги? Сегодня вечером? Если денег не будет, я хочу, чтобы вы запугали его до смерти. Я хочу, чтобы он сам сдох. Сам! Понял? Ну и умница. Если будут трудности, звони. Все. — Потом он обратился к водителю: — Отвези меня в какой-нибудь ресторан, Дима. Если в этом городе есть что-нибудь приличное.

— Сделаем, Александр Михайлович.

— У-у, какой ты сегодня бяка! — тут же выдала девица. — Да, бяка, бяка! Я с тобой не дружу…

Александр Михайлович схватил девицу за шею и встряхнул.

— Заткни пасть, или я попрошу Дмитрия прибавить газу, а тебя выкину отсюда, поняла?!

Глаза девицы сделались круглыми от страха. Она мелко-мелко затрясла головой и сжалась в уголке машины.

Через минуту он притянул ее к себе и поцеловал.

— Просто мне надо подумать, Ксюха, понимаешь? Просто подумать. У твоего папочки есть кое-какие дела. Важные дела.

Александр Михайлович обнажил ее маленькую, почти девичью грудь и начал привычно слюняво ее целовать. Но он не думал о Ксюхе. Перед его внутренним взором стояло бледное, с заострившимися чертами лицо женщины, которую он любил когда-то и унижал своей любовью; той самой женщины, которая принадлежала ему, была всецело в его власти… Казалось, он знал ее всю, всю до самого донышка! Но он ошибался…

Какая же она все-таки тварь!

«Это твой сын, Саша…» — возник ее голос.

Александр Михайлович сжал зубы на темно-коричневом соске. Девица вскрикнула от боли.

Водитель равнодушно взглянул в зеркальце заднего вида, а потом уже не отрывался от дороги.

* * *

Спустя несколько минут после ухода бывшего мужа в палату вошли Вадим, Юля и Евгений Иванович.

— Сынок! — позвала она слабо и обняла его.

— Как ты, мама? — спросил Вадим, пристально вглядываясь в ее бледное лицо с опухшими глазами.

— Ничего, ничего, сынок…

Он почти никогда не видел ее слез, только угадывал, что она плакала, именно по этим покрасневшим глазам.

Сердце его сжалось от жалости. Она ведь всегда была рядом с ним. Всегда вникала в его проблемы. Он помнил, как в детстве, когда ее долго не было дома и не с кем было поиграть, ему было тоскливо и ужасно одиноко. Тогда он брал ее халат и принюхивался к маминому запаху, глубоко втягивал его носом, чтобы почувствовать — она здесь, рядом, скоро придет, принесет что-нибудь вкусненькое и поиграет с ним.

Сейчас он видел маленькие складочки у рта и глаз, которых раньше не замечал, видел печать усталости и беспокойства на ее лице.

— Юлечка, и ты пришла, — тихо воскликнула она. — Как я рада. Спасибо тебе.

— Не за что, Светлана Владимировна. Я вот тут вам кое-что принесла… — Юля положила на тумбочку пакет с соками и фруктами.

— Ой, не надо было. Я и так скоро отсюда выйду.

— Ничего, других угостите. Главное — вы сами поправляйтесь.

— Женя, — подозвала она стоявшего с букетом цветов художника, — добрый день. Ты уже познакомился с моим сыном?

— Да, имел такое удовольствие, — усмехнулся он и вручил ей букет. — Это тебе.

— Просто непозволительные с твоей стороны расходы… — начала она строго, но он прервал ее:

— Это мои расходы, Света. Поэтому не смей сопротивляться и прими их, как неизбежное.

— Спасибо тебе, Жека, — улыбнулась она с благодарностью. — Спасибо за все.

Вадим удивленно посмотрел сначала на мать, потом на этого наглого незнакомца, который так неожиданно вторгся в их жизнь. Судя по всему, они были знакомы раньше. Это странно беспокоило Вадима. Он был не в силах побороть недоверие к этому Жене.

Светлана Владимировна повернулась к сыну.

— Вадик, прошу тебя, ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, я уверена в этом.

Уверенность матери никак ему не передалась. Он отлично помнил, что завтра вечером ему надо будет отдать тридцать тысяч долларов. Таких денег у него не было.

Вадим посмотрел на Юлю, которая всю дорогу таинственно молчала.

— А ты, Юленька, прости меня за беспокойство, — обратилась Светлана Владимировна к девушке. — И забудь о том, о чем я тебя просила.

— Вы уверены? — нахмурилась Юля и посмотрела на Вадима.

— Да, да, детка. Все в порядке. А теперь можете идти. Идите, идите. У вас, наверное, дел полно. Умирать я не собираюсь, так что не надо меня караулить. Никуда я не денусь.

Они втроем повернулись, чтобы уйти, но Светлана Владимировна окликнула незнакомца:

— Женя… На два слова.

Незнакомец вернулся, а Вадим и Юля вышли в коридор.

Вадим некоторое время неловко молчал, потом спросил:

— Ты не знаешь случайно, откуда появился этот гусь?

— Женя пишет неплохие картины. Мы иногда докупаем его работы для офиса.

— Он художник?

— Нет, военный. Бывший папин сослуживец. Просто подрабатывает себе на хлеб. Про остальное можешь не спрашивать, я почти ничего о нем не знаю.

Тон Юли был холодным, как айсберг. Вадим сразу это почувствовал.