Лыткаринский маньяк - [19]

Местный пейзаж я уже описывал. Чтоб сказать помягче – романтики никакой. Но сегодня и пейзаж казался Антону другим. Каким-то даже милым. А главное, за этими мутными окнами, на этих прокопченных шестиметровых кухнях, в комнатах вагончиком, должны, просто обязаны проживать счастливые люди. Все на свете должны быть счастливы. Нет у них права быть несчастными, когда ему, Антону Нежданову, так хорошо!

С этой заочной любовью к человечеству, Антоха двигался в сторону дома, но в одном из дворов наткнулся на сцену, резко диссонирующую с его настроением.

Какой-то мужичонка, интеллигентного вида, лет сорока, стал объектом внимания четверых парней неинтеллигентного вида. Как водится, тот, что поменьше, пытался завести с мужиком тягучий разговор ни о чем, в то время, как остальные выходили на ударные позиции с флангов. Несчастный, судя по всему, понял, что его ожидает и жался к стене дома, чтоб обезопасить тыл. Пытался что-то отвечать нейтрально и уважительно. Однако, что будет дальше, здесь понимали все.

Как надо было поступить студенту в этой ситуации, – вопрос риторический. Но, бойцом он не был, а попытайся вступиться, – точно стал бы вторым терпилой. В тоже время и бросать человека нельзя. Благо отдел полиции находился буквально через дом, в соседнем квартале.

Никем не замеченный, Антон побежал к стражам порядка, надеясь, что мужик дотянет до их прибытия. Пара минут и он уже был внутри.

Сразу за дверьми, у турникета, стоял автоматчик. За стеклом – дежурный Виктор Валерьевич, майор, помощник дежурного старший лейтенант Фомиченко и Макаров, что-то вроде третьего помощника, а по сути – стажер, недавно перешедший в дежурную часть из ППСа.

Как-то Макарова звали, но, с такой фамилией, имя ему было ни к чему. Каламбуры, связанные с одноименным- пистолетом, сидели у него уже в печенках.

– Там, там человека грабят, через два дома! Скорее! – сходу выпалил студент.

– А вы, собственно, кто? – невозмутимо спросил автоматчик, которому волнение Антона как-то не передалось.

– Я? Никто. Просто, гражданин. – ответил Антон.

Наверное, стоило б ему употребить какое-то другое слово. Не знаю, человек, что ли. Человек нейтральней. Оно звучит и гордо, но и как челаэк, тот, который половой в трактире.

А это, гражданин, получилось слишком пафосно и неуместно для данного места. Еще и громко так… Диссонанс с представителями власти задрожал легкой рябью. Ему бы замереть, но увы.

– Гражданин?! О-как! А документики у вас, гражданин, имеются при себе? – строго спросил из-за стекла Виктор Валерьевич.

Документиков у Антона при себе не оказалось.

– Послушайте, причем тут мои документы! Вы слышите меня: человека грабят! Может, вообще убьют или покалечат!

– Где грабят?

– Во дворе пятого дома, в соседнем квартале!

– Кто там у нас? Восьмой маршрут? Сейчас проверим. – недоверчиво произнес дежурный и взялся за рацию: Восьмой Аксаю, восьмой Аксаю, прием!

– Восьмой на связи! – прохрипело из динамика.

– Вы где? Что там у нас во дворе пятого дома? Там, вроде, грабят кого-то?

В эфире зависла пауза. Уже по ней можно было догадаться, что правду с того конца говорить не планируют. Оно и понятно: на восьмом маршруте патрулировали не роботы, а живые люди. На корпоратив рядовой состав не приглашали, поэтому они отмечали день рождения отдела самостоятельно, там, где этот праздник их заставал.

Восьмой маршрут, как истинные патриоты своего ОВД, отмечали в служебной машине, расположившись в тихом гаражном кооперативе. Все как положено: водочка, кола, хот-доги. И еще картишки с копеечными ставками, сообщавшими игре дикий азарт! А тут на тебе: двор пятого дома!

– Только что проезжали, все тихо! – нарочито бодро доложил старший наряда.

– Принято. Отбой.

– Ну? – вопросительно посмотрел дежурный на Антона: Похулиганить захотелось? Нам тут, по-твоему, делать нечего?

– Ну, видимо. Раз вы человеку помочь не хотите! – махнул рукой студент и пошел на выход. Если с «гражданином» было еще фифти/фифти, тот вот этого говорить было точно не надо.

– Гражданин! Ну-ка, вернитесь! – раздалось из-за стекла. Антон обернулся и увидел, что все трое за этим стеклом смотрят на него как-то странно, словно на привидение. А все потому, что в студенте начали подозревать того самого переодетого Валежникова.

Откуда-то из глубины дежурной части появился Андрей Степаныч и тоже строго уставился на визитера:

– Сюда пройдите, гражданин!

Автоматчик жестко взял Антона под руку и препроводил за стекло.

– Ты чего тут бузишь? – встал в позу начальник ППСа: кто такой, почему без документов? Ты не пьяный случаем? А-то, вон уже, черти на улице мерещатся! Наркотики употребляем?

– Нет, но с вами недолго и начать. Правильно Валежников говорит…

Ей богу, я б такое ляпнуть в двадцать лет не сообразил. А он ляпнул. Хотя, наверняка не сам придумал, услышал где-то… Место, только, для цитирования подобрал самое неподходящее. Не знал, не знал бедняга, что крикнуть на борту самолета: «Бомба!» куда уместнее и безопасней, чем помянуть имя Валежникова здесь и сейчас! Однако ж незнание, как известно, от ответственности не освобождает.

Что там правильно говорит Валежников, Антон так и не досказал. Странные взгляды, которые он заметил раньше, стали теперь не удивленными, а какими-то… Для себя бы он не ответил, какими. Но мы-то знаем, в чем дело. Подозрения рассеялись. Теперь уж никто не подозревал, – все были уверены: вот он, чертов негодяй! Пары часов не прошло, а он уже тут!