Лыткаринский маньяк - [16]

Он не любил их нелюбовью состарившегося революционера, просидевшего молодость на конспиративной квартире, так и не дождавшись призыва: «На баррикады!». Как старый мавр, ревновал к ним правду, готовый, скорее, ее придушить, чем отдать другим, недостойным.

Но хуже всего, тем временем недостойные и отстроили баррикады. Забрались на них и заголосили неокрепшими связками то, о чем самому давно хотелось орать.

Великие истины и смыслы, обмусоленные поколениями гениев, они присвоили без ссылки на источник. Облекли в форму слоганов, мемов, хэштегов и заявили, как свои собственные. Перехватили повестку, предлагая на выходе всю ту же демократию, от которой выгоду получают одни жулики и инородцы.

Подразделение Андрея Степановича входило в непосредственный контакт с недовольными гражданами и выслушивало от них за все беды. Будто они виноваты во всем, от второго слоя тротуарной плитки до войны на Ближнем востоке.

Ребята не железные, поэтому теряли терпение и били кого-нибудь по голове резиновой дубинкой.

И ведь как на зло: те, что более всех напрашивались, успевали улизнуть, а доставалось нерасторопным и молчаливым. Медлительным пенсионерам или студентам, которых эффектное селфи интересовало больше политики. А потом – жалобы, кляузы, справки о телесных повреждениях. Только отписываться успевай!

Своих, с красными флагами, он бы в жизни не тронул. Но, надо сказать, и распоряжений их трогать не было с конца нулевых, а сами красные флаги появлялись все реже, с лозунгами, все более абстрактными и беззубыми.

Кроме его бойцов задействовались сотрудники Росгвардии и ОМОНа. Но, им было несравненно легче. Обезличенная армия Дарта Вейдера анонимно дубасила граждан, а его подчиненные шли с открытым забралом и жетонами на видном месте. Но, самое удивительное и психотравмирующее, это их отношение к происходящему.

Рядовой состав душу ему не изливал, но из обрывков фраз и кусков разговоров Андрей Степанович понял: почти все они на стороне Валежникова! Как так?! Дубинками бьют, а в душе поддерживают. Диалектика!

В общем, досталось мужчине. Командовать бойцами, мечтающими оказаться по другую сторону, то еще удовольствие.

Следующая парочка встречающих: Николай Павлович, майор. Раньше его должность называлась начальник криминальной милиции. Немного мудрено, но, в общем, понятно. С некоторых пор он первый замначальника отдела – начальник полиции. Как был, при царе, сокольничий, так он был полковничьим при Сергее Николаевиче.

Второй – Анатолий Ильич, тоже майор, начальник уголовного розыска.

Почему Толя – Анатолий, а Коля не Анаколий? – пошутили однажды в отделе. С тех пор прозвище Анаколий стало общим для них обоих. А что б их различать, один стал Анаколием Старшим, другой – Младшим.

Впрочем, часто уточнение и не требовалось. По сути, они делали одну и ту же работу, подходя к ней с разных концов. Так что сторонний наблюдатель с трудом понимал их различия.

Служили два майора, страдали три отдела. В плане субординации между ними было все просто. Николай Павлович имел в подчинении розыск и еще несколько отделов. То есть, он начальник, а Анатолий Ильич – непосредственный руководитель уголовного розыска, подчиненный. Но, отношения их были тоньше и сложнее, чем обычное состояние подчиненности.

Один делал, другой рапортовал. Один поднаторел в погонях и выбивании признаний, другой знал толк в статистических фокусах и редактуре учетной документации. Один мог все, другой за все отвечал. Один заискивал перед начальством, другого уважали подчиненные. Для одного была важна отчетность, для другого нечего, кроме нее, было неважно.

В общем, дули Анаколии в одну дуду: то вместе, то по очереди, а бывало и с разных концов. И не разберешь, кто из них был курицей, а кто яйцом, и кто первичнее и важней.

Из-за этой неопределенности и из желания все-таки определиться, Анаколии, то и дело, вываливали друг перед другом достоинства и выясняли, чье же все-таки длинней и толще и не отросло ли, не усохло ль у кого со времени последних измерений.

Соперничество было за симпатии начальника ОВД. Кроме традиционного лизоблюдства перед вышестоящим, их борьба имела и более дальний прицел. Никто не сомневался: полковник непременно пойдет на повышение, минимум в главк, а возможно и в министерство.

Последние события, конечно, могли этот процесс притормозить, но отменить насовсем не в силах. А иметь наверху благосклонного и благодарного покровителя, ну очень круто и перспективно!

Шло состязание тяжело. Сергей Николаевич был правильным руководителем, исповедовал истинное равноудаление подчиненных и внешне ко всем относился одинаково.

Хотя, между нами, Анатолия Ильича он любил больше. А должность Николая Павловича считал вообще лишней: он и напрямую руководил бы его подразделениями, где б майору выделил место какого-нибудь старшего оперуполномоченного. Но, знал об этом только сам Сергей Николаевич.

Проще всего их описать, как парочку недалеких солдафонов, мухлюющих с отчетностью и оборяющих преступность тапиком и противогазом с заткнутым дыхательным клапаном. Но, этим ограничиться, все-таки, несправедливо. Дураками они не были. Просто, обладали специфическим умом, не понятным гражданскому наблюдателю.