Лысый остров - [26]

К Стеше я заходил каждый день. Чувствовала она себя плохо, и Георгий всё безнадёжнее качал головой. А Иван не возвращался и не возвращался с Большой земли.

Мы всё так же гуляли по острову, купались, играли с дельфинами в вольерах, сидели у Максима в Ангаре, ходили ночью к дяде Фаддею, но уже нечасто, потому что надо было готовиться к школе. Осташкины в детдоме сильно отстали, да и я всё лето за учебники не садился.

Вот как-то раз мы сидели, решали задачки по алгебре, а Роська вдруг бросила ручку и сказала:

— Мальчики, надо проведать Локи. У меня сердце неспокойно.

Почему женщины всегда сердцем чувствуют всякие неприятности? Почему это Роськино сердце не подсказало ей, что не надо нам больше соваться к анулейцам? Я не знаю. Но как только она это сказала, мне нестерпимо захотелось бросить алгебру и снова забраться на горячее сиденье «Ласточки», подняться в небо, лететь над лесом, где всё зелёное и голубое, только брошенное поселение анулейцев желтеет правильным кругом… И Локи проведать захотелось. Неужели он до сих пор красит себя гуталином?

— Хорошо, — спокойно сказал Максим. — Завтра утром можно. Ладно, Листик?

Всё шло как по маслу. Мои родители на весь день уехали на Большую землю.

— Хочешь с нами? — спросила мама. — Варю проведаем.

— Н-нет, мам… Мы с Осташкиными договорились. Нас Роська будет учить нырять.

— Смотрите, осторожнее там.

— Не волнуйся, Роса у нас мастер спорта.

Варе привет.

«Ласточка» завелась так быстро, будто хотела нам показать, как она соскучилась и рада нас везти куда угодно. И даже солнце палило не так нещадно, как в прошлые дни. По небу шли пышные белоснежные облака. И посадка на каменной дороге в заброшенном городе была мягкой.

— Умница, — ласково погладил «Ласточку» Максим.

Он не успел опустить руку, как я почувствовал, что в затылок мне упирается что-то острое и холодное. В этот же миг ойкнула Роська, а за спиной у Максима вырос огромного роста человек. Его длинные светлые волосы были собраны на макушке в хвост, могучими руками он натянул лук, и наконечник стрелы ткнулся в затылок Максима. У меня запрыгало сердце, когда я понял, что Максим, глядя на меня, видит то же самое. Это были Хвосты, я сразу понял. Не зря же у меня была раздвижка на Локин рассказ. Они у анулейцев вроде милиции и частной охраны. Это были те Хвосты, что убили Зое! Такие, пожалуй, разговаривать не станут.

Только я подумал об этом, как раздался пронзительный крик, и я почувствовал, как стрела, упирающаяся в мой затылок, дрогнула и опустилась. Кричал Локи. Да, это он! Он выскочил из-за дома и в два прыжка оказался перед нами. Глаза его сердито сверкали.

— Не трогать! — гневно и повелительно крикнул он. — Это мои друзья!

От крика все буквы у него стали будто твёрже, исчезла мягкость.

— Ну, что ты, ведун Ньюли Бон, какие они тебе друзья, — раздался тут же спокойный насмешливый голос.

К нам приближался человек. Он шёл от солнца, и лица его не было видно. Он был в просторной белой блузе, шортах до колен и широкополой соломенной шляпе. Этакий пижон с пляжей Большой земли. Он подходил медленно и говорил медленно:

— Они не могут быть друзьями ведуна… Это заблудшие души того народа, что отнял у анулейцев море и выжег лес, где жил ваш народ. Свяжите их, — приказал он Хвостам, подойдя к нам вплотную и с усмешкой глядя мне в глаза. Я почти не удивился: перед нами стоял Игорь Онтов.

2

Везли нас долго, а куда — неизвестно. Игорь велел Хвостам завязать нам глаза и сунул каждому из нас в рот по ложке какого-то приторного питья. Тут же навалилась вязкая дрёма. Сквозь неё я ещё успел услышать, как что-то лопочет Локи, и как Игорь спокойно отвечает ему, что тот, мол, ничего не понял. Но ничего: на то Боги и послали его на землю, чтобы просветлять умы. Он всё объяснит. Не только Локи, но и всему анулейскому народу. Вот только доберутся до Города. Потом я уснул. А очнулся от качки. Хвосты несли нас на высоких носилках с балдахинами, каждого персонально, как индийских царей. Слишком много чести для пленников! Может, Локи убедил Игоря?

Игорь!!! Значит, я был прав: он не погиб! Я так разозлился на него, просто слов нет. Но потом подумал: а может, у него амнезия? Может, он не помнит, кто он и откуда? А может, он, ну… в уме повредился? Заблудился в лесу, сошёл с ума и впрямь возомнил себя Посланником Богов?

Но нет, никакой амнезии у Игоря не было, и сумасшествия тоже. В этом мы вскоре убедились.

Нас несли по лесу, по зарослям и, кажется, совсем без тропы. И как Хвостам удаётся пробираться, не сбивая шаг, да ещё неся нас на носилках?

Я отодвинул занавеску из мешковины и увидел, что Максим тоже пришёл в себя. Занавески первых носилок дрогнули, и через секунду показалась Максимкина голова. Глаза у него были совершенно круглыми. «Вот это приключение!» — было в его глазах.

Наконец, вышли на тропу. И уже через минуту показался невысокий каменный заборчик, с меня ростом: он отделял лес от поселения анулейцев. Сразу за заборчиком начиналась каменная дорога, выложенная большими серыми плитами. Полевую сторону от дороги вразнобой стояли дома. В общем, этот город был точно такой же, как тот, который мы покинули, только без следов разрушений. Нас несли к костровищу, точно такому же, на котором мы оставили свою «Ласточку», а из домов выходили и выходили люди. Они специально оторвались от своих дел — у многих руки были испачканы глиной или сажей, у женщин — в муке или мыле. Они толпились у дверей домов, придерживая детей… В полном молчании. Даже жутко…