Лягушачий король - [8]

Он наблюдал за Богуном. Делал то, что предписано. Выполнял свою работу – вернее, пытался выполнять.

И чем упорнее пытался, тем явственнее понимал, что застрял здесь надолго.

Сергей открыл дверь своим ключом, зажег свет. Прибежавшего Цыгана ласково потрепал по голове.

Пес не поскуливал приветственно, а только пытался сунуть седую морду ему под мышку.

– Спит хозяйка, да? – спросил Бабкин. – Ты поэтому такой молчаливый, пожиратель подметок и мячиков?

Пожиратель завилял хвостом.

Маша и в самом деле спала, укрывшись лоскутным одеялом. «Опять в ночное пойдет», – подумал Бабкин. На жену обрушился огромный проект, и теперь по ночам она бодрствовала, утверждая, что это самое плодотворное время для работы.

– Машка, – виновато позвал Сергей, сев на край постели. – Я твоих панду и лягушонка подарил детям.

Маша посопела под одеялом.

– Что за дети? – сонно пробормотала она.

– Девчонка и пацан. Одному шесть, другой, кажется, девять. Брат с сестрой. Пацаненок до смешного обстоятельный. Рассказал мне, что уши и ноздри у крокодилов закрываются клапанами.

– А у меня вот не закрываются. – Маша повернулась, протирая глаза. – А жаль! Зачем ты меня разбудил…

– Девять часов, между прочим.

– Да-а? Ой, черт! Тогда хорошо, что разбудил.

Пока она умывалась, Бабкин сидел в кухне, задумчиво глядя в телефон. По пути домой он трижды звонил Илюшину, однако тот не отвечал. Как не вовремя пропал Макар…

Маша обняла его сзади. Пушистые волосы щекотали ему шею.

– Как твой день прошел?

– Илюшину не могу дозвониться, – сказал Бабкин, думая о своем.

– Что-то срочное?

– Не могу понять, срочное или нет… Нет, все-таки нет. Просто странное.

Маша села напротив, вгляделась в него.

– Ты голодный?

– Нет, кормили как на убой.

– Может, мне расскажешь, что случилось?

– Формально ничего… – начал Сергей.

И тут зазвонил телефон.

– Макар! – с плохо скрываемым облегчением сказал Бабкин в трубку. – Где тебя носит?

– Ты там, часом, не раздет? – осведомился Илюшин. – Я у вашего подъезда, собираюсь подняться к вам.

– Заходи!

Макар возник на пороге минуту спустя. Обнялся с Машей, вручил ей букет ромашек, легкомысленно сообщив, что нарвал на школьной клумбе, – врун! – и потрепал по холке Цыгана.

– Утвердился ты в этой квартире, да, деревенщина?

«От деревенщины слышу», – молча оскорбился Цыган и ушел к Маше в ноги, тяжело вздыхать и страдальчески сопеть, как умеет делать только очень довольная жизнью собака, живущая в тепле и неге.

– Честно говоря, не думал, что он привыкнет к городской жизни. – Илюшин кивнул на пса. – А как же свобода? Леса, поля, дикие пастбища?

– Продал за гарантированную миску похлебки, – буркнул Сергей.

– Неправда, – вступилась Маша за Цыгана. – Просто ему в старости захотелось покоя.

– Мне тоже в старости хотелось покоя! – вскинулся Бабкин. – А что вместо этого? Собачья побудка в шесть утра.

– В девять!

Цыган лениво зевнул. Сергей усмехнулся: пес ему нравился, а главное, нравилось, что жена довольна. Они с Цыганом часами исхаживали окрестные улицы и парки, осваивали новые маршруты.

– Серега, расскажи о твоей поездке, – попросил Илюшин, устроившись с ногами на табуретке.

– С чего бы начать… Ладно, перейду сразу к выводу. Наш фигурант – сиделец.

Макар поднял брови. Маша удивленно посмотрела сначала на него, затем на мужа:

– Сиделец – то есть отбывал срок в тюрьме?

– Ага. И, я бы сказал, немаленький.

– Невозможно, – покачал головой Макар.

– Сам знаю, – огрызнулся Бабкин. – Но вот как-то оно так.

– Ты лично им занимался!

– Занимался. И ошибка исключена. Но пойми, я четыре часа наблюдал за этим типом! Он бывший зэк.

– Ты лично им занимался, – повторил Илюшин.

– Подождите-подождите, – запротестовала Маша. – Объясните мне, о чем речь! Почему невозможно, чтобы человек сидел в тюрьме?

Бабкин встал, налил себе воды и вернулся за стол.

– Я поехал к Харламовым для проформы. Старшая дочь выходит замуж, ее младшую сестру жених кое-чем насторожил.

– Она заподозрила, что он не тот, кем представляется, – вставил Илюшин.

– Биография у него прямая, как палка. Родился, учился, работал, переехал в Москву, снова работал. Ни бывших жен, ни приводов!

– В этом, кажется, нет ничего удивительного, – осторожно сказала Маша.

– Абсолютно. Поэтому я и сказал, что поехал для проформы. Жених – обычный парень из-под Сыктывкара, всю жизнь крутил баранку, перевозил грузы. Наверное, со своими тараканами. Вспыльчивый. Бомжей недолюбливает. Я же не врач, чтобы понаблюдать и составить психологический профиль!

– Может, ему такой же бомж под колеса бросился в темноте? – предположил Макар. – Нанес тяжелую травму его душе!

– Но ты все-таки поехал, – сказала Маша.

– Для проформы, – в третий раз упрямо повторил Бабкин.

– Хорошо, я поняла. И что ты увидел? Ты сказал – «странное»…

Сергей сосредоточился. Маша с Макаром молча ждали.

– Первое, – начал он. – У этого парня повадки человека, который много лет провел в тюрьме. Маша, поверь, это невозможно спрятать! Он, конечно, прикидывается, и у него получается. Но непроизвольные реакции его выдают.

– Например? – быстро спросил Илюшин.

– У соседей что-то хлопнуло, и Богун втянул голову в плечи. Причем он не дурак и быстро исправляется. Но этот первый секундный испуг – он заметен. Резкие звуки, громкий оклик – он прячется, как черепаха.