Ля Тортуга. От Аляски до Огненной Земли - [7]

При одном виде этой машины конструктор судов позеленел бы от ужаса. Кроме того, джип не всплывал на волны, а пропахивал их и, практически почти не возвышаясь над водой, тонул, как только через борт перекатывалось несколько литров воды. Но если на открытую площадку надеть водонепроницаемую кабину и положиться на центр тяжести джипа, расположенный очень низко и придающий ему устойчивость, то нам — собственно, мне — казалось, что в приличную погоду на нем можно выйти в море, — в плохую погоду я вообще не собирался пускаться в плавание.

Но ведь сделать джип плавучим и снабдить его запасом воды и горючего только полдела. Наш бюджет позволял нам останавливаться в отелях лишь в больших городах; в остальное время жильем нам должен был служить тот же джип, а это требовало и приспособлений для сна, и кухонной утвари, и защиты от жары и от насекомых. И в довершение у нас оставалось всего три месяца на окончание ремонта. Если выехать не позднее 1 января, то в Панаму можно поспеть к маю, самому спокойному месяцу на Карибском море.

Кабину мы сделали из дуба и обшили фанерой, фута на полтора продлив ее за хвостовую часть машины. Лишняя длина позволила нам разместить две нормальные койки. Двери мы постарались сделать как можно меньше, однако так, чтобы входить было легко. Я прикрепил деревянные планки к верхнему краю борта, сделав нечто вроде рамы, потом позвал Элен, и мы оба попробовали влезать и вылезать через это сооружение. Мы приноравливались и так и сяк: сначала вползали ногами вперед, потом по-пластунски, на животе, но удобнее всего оказалось вскидывать одну ногу, словно садишься в седло. Через полчаса мы уже свободно прыгали в это подобие дверей и лишь изредка стукались головой. Но Элен все еще была неудовлетворена: низ двери должен был быть выше уровня воды, и потому он оказался на три фута от земли — как же быть с юбкой, когда входишь и выходишь?

Я был занят более неотложными проблемами и потому предоставил ей найти выход из этого трудного положения, а сам сосредоточил все свое внимание на джипе. Дня нам было мало, мы работали далеко за полночь, и постепенно джип начал приобретать подобающий вид. Для запаса горючего и воды мы с обеих сторон выше ватерлинии укрепили полки, где умещалось восемь пятигаллонных канистр — две для воды и шесть для бензина. Вместе с шестнадцатью галлонами основного бака это составило сорок шесть галлонов горючего — вполне достаточно, чтобы пройти шестьсот миль сухопутным путем или сто пятьдесят миль по воде. Однако в море мы уже не сможем перелить бензин из канистр в бак, и это ограничивало наши водные пробеги до сорока пяти миль за один раз. Но это не такая уж большая помеха, ведь мы все равно собирались на ночь всегда высаживаться на берег.

Для лучшей проходимости машины мы приобрели покрышки с рисунком протектора, более приспособленным к песчаным дорогам, чем обычные, годные лишь в грязь и снег. Чтобы уменьшить вес, мы снизили вольтаж электрооборудования с двенадцати до шести, сняли одну батарею и заменили тяжелый генератор более легким. После недолгих испытаний на дороге мы пришли к выводу, что можем обойтись без обогревателя даже на самых холодных плоскогорьях Анд. Достаточно просто открыть заслонку под ветровым стеклом, и у нас будет сколько угодно горячего воздуха. Гораздо труднее было сохранять прохладу в кабине, но здесь помогла огнеупорная перегородка. Во время дорожных испытаний мы обнаружили, что мотор у нас маломощный и на скорость, большую, чем сорок пять миль в час, рассчитывать не приходится. К середине декабря ремонт джипа был закончен. Внутри свежевыкрашенная кабина сверкала бело-синими полосами, которые повторялись на спальных мешках и надувных матрацах. На окнах и в запасном люке крыши были установлены съемные жалюзи для защиты от насекомых. Основной склад продуктов помещался под койками, а над ними во всю длину кабины тянулись два шкафа. Эти шкафы и пространство в носу корпуса заменяли нам трюмы. Для слепых поворотов на горных дорогах мы поставили оглушительный сигнал, а для тесных городских улиц — мелодичный звонок. Для морских путешествий, хотя мы вовсе не собирались уходить далеко от берега, мы вмонтировали небольшой компас. Над палубой была сделана слоистая крыша с двухдюймовой асбестовой прокладкой; сверху она была обшита листовым алюминием и увенчана багажной сеткой от пикапа. Светло-серый с красными колесами наш плавучий джип был готов к испытанию соленой водой морей и океанов; на дверях красовалось его имя и место назначения. Мы разбили о его нос бутылку шипучки, нарекли его «La Tortuga», и так на свет появилась шестидесятисильная «Черепаха» весом в две с половиной тонны.

За неделю до рождества наш нескладный гибрид, вызывая всеобщий ужас, съехал в воды бухты по скату, предназначенному для мелких судов. Один старый капитан, бывалый морской волк, в изумлении сдвинул шляпу набекрень и стал скрести затылок.

— Будь я проклят! — воскликнул он. — А ведь эта штука плывет!

Мы три года ждали этой минуты, и тем не менее вполне разделяли его изумление.

Пока Дина в полной растерянности стояла на палубе, служившей кабине крышей, мы ползали вокруг гавани, изо всех сил соблюдая мельчайшие правила морского движения. Держаться в пределах лимита скорости не составляло никакого труда: когда наша «Черепаха» легла на курс, ее предельная скорость не достигала и шести узлов, а при заднем ходе вообще нельзя было понять, движется ли она или стоит на месте. Поначалу мы маневрировали очень осторожно, но потом расхрабрились и отважно принялись делать крутые повороты и пересекать кильватеры самых больших пассажирских судов. Многие шкиперы, наверное, подумали, что борт лодки не слишком подходящее место для запасного колеса, но один шутник все же распознал, что такое наша «Черепаха», и, проведя свою моторку чуть ли не впритирку к самому нашему борту, крикнул: