Львы Сицилии. Сага о Флорио - [19]

— Но твоя сестра…

— Как ты смеешь приносить мне письмо от той, которая предала свою кровь? Для меня они все мертвы.

Паоло наступает, оттесняя жену к стене.

— Постой… Твоя бабушка, она же Барбаро. Это они попросили тебя о помощи? Я запретил тебе иметь с ними дело!

— Паоло, прекрати.

Иньяцио входит в лавку, кладет руку на плечо брату.

Он знает, как его успокоить.

И ему трудно простить Барбаро. Не из-за причиненных обид или наговоров, которые чуть не испортили дело, а потому, что из-за него они потеряли сестру.

Джузеппина переводит пустой взгляд с мужа на Иньяцио. Подбегает к Винченцо, подхватывает его на руки. Последнее, что они видят, — край плаща и закрывающуюся дверь.

— Почему ты накричал на нее? Ты знаешь, как ей дорога Маттия.

— Да уж! — горько усмехается Паоло. — Ей нет дела до того, что другие говорят про ее мужа и как поступают с ним. — Он проводит рукой по волосам.

Иньяцио хочет обнять брата. Успокоить. Но знает, это не поможет, слишком велика обида, она поглотила Паоло целиком.

Он наклоняется, собирает обрывки письма. На одном клочке видит свое имя, на другом — имя Паоло. Его семья разорвана, как это письмо, и он не смог этому помешать.

* * *

Джузеппина возвращается домой, сжимая руку сына. Он молчит. Изучающе смотрит на мать, лакричная палочка снова во рту.

Едва они переступают порог, Виктория подбегает к малышу, хватает на руки и щекочет, покрывая его шею поцелуями. Джузеппина опускается на стул.

— Все зря. Он разорвал письмо у меня на глазах. Про твою тетю ничего не хочет знать.

Она закрывает руками рот, чтобы не вырвались ужасные слова, потому что жена не должна плохо говорить о муже, особенно с родственниками, даже если — Бог свидетель — ей хочется кричать что есть мочи.

Виктория хмурится. Ставит Винченцо на пол, тот бежит в спальню.

— Тетушка, вы ничего не можете с этим поделать. — Она откидывает прядь с усталого лица Джузеппины. — Такой уж дядя Паоло. Ведь все-таки дядя Барбаро его обидел: он не может вести себя иначе, слишком наболело у него.

Джузеппина ничего не отвечает. Откуда Виктории знать, что значит, когда рядом нет близкого человека? Откуда ей знать, как Маттия помогала ей?

* * *

Экипаж, остановившийся перед лавкой Флорио, перегородил виа Матерассаи. Даже пешеходам не пройти — улочка очень узкая. В небе первые ласточки, в воздухе свежий запах травы и первых робких цветов.

В лавке Микеле обслуживает ремесленника, который пришел пополнить запасы сурика. Иньяцио занят другим клиентом, точнее, клиенткой.

Аристократка.

Красивая женщина в плаще, отороченном мехом лисы, — март в этом году немилосердно холодный. Кожа, умело скрытая под толстым слоем пудры, выдает возраст. Иньяцио с легкой улыбкой на лице толчет в ступке звездчатый анис и бадьян для абсента.

Иньяцио не часто увидишь за прилавком. С тех пор как в 1803 году Флорио порвали отношения с Барбаро, работа у них закипела. У них наладились связи с неаполитанскими и английскими купцами; последние, кстати, прекрасные поставщики. Они надежны, заинтересованы в хороших отношениях с сицилийцами, учитывая, что французы господствуют в остальных областях Италии. Не так давно Наполеон захватил Неаполитанское королевство, и Бурбоны, поджав хвост, бежали на Сицилию под протекцию англичан. Слишком тяжелым было поражение. Так Палермо оказался одним из немногих портов, свободных от влияния Наполеона, важной торговой площадью для антифранцузской коалиции.

Иньяцио обычно занимается бумагами и счетами. Но иногда и он встает за прилавок, особенно если речь идет о важных клиентах.

— В вашей лавке всегда так… экзотично. Ароматы дальних стран. Кстати, а где дон Паоло?

— Мой брат вот-вот вернется. Едва завидев ваш экипаж, он подумал, что вас интересует кое-что из того, о чем вы говорили в последний раз.

Взгляд женщины становится внимательным.

— Вы про янтарь, не так ли?

Иньяцио кивает, продолжая толочь травы в ступке.

— Балтийский янтарь, самый настоящий!

Скрипнула дверь.

— Баронесса! — Паоло Флорио приветствует даму легким поклоном. Кладет на прилавок шкатулку из дерева и слоновой кости. — Простите за опоздание, исполнял ваш заказ.

Дама нетерпеливо вытягивает шею.

— Принесли?

— Да, шкатулка сама по себе сокровище, но она ничто по сравнению с тем, что в ней.

Золотистые блики рассыпаются по прилавку.

— Смотрите. Разве оно не прекрасно? Это то, что вам нужно! Вы знаете, что янтарь лечит расстройства желудка и поддерживает энергию в теле?

— Правда? — Она трогает гладкие янтарные шарики, отдергивает руку. — Они горячие! — восклицает она удивленно.

— Потому что это не камень, а смола. Говорят, в янтаре — искры жизни. Но давайте… — Паоло наклоняется вперед, протягивает ожерелье. — Вот, примерьте.

На платье вспыхивают огоньки. Дама гладит ожерелье, любуется им. Восхищение сменяется желанием. Она уже решила.

— Сколько?

Паоло хмурится, мешкает с ответом. Наконец называет цену.

— Это безумие. Муж замучает меня упреками… — Дама сникает, однако пальцы ее продолжают скользить по ожерелью. Она говорит тихо, в голосе — горечь и досада: — Он может кутить, проматывая мое приданое, а я не могу позволить себе маленькую прихоть?