Львы Сицилии. Сага о Флорио - [121]
И неспроста марсальские винодельни возникают вблизи этих низких песчаных пляжей. Неспроста песок проникает во дворы, вторгается на склады, собирается на бочках.
Море, крупицы известняка в песке, постоянная температура в погребах делают особенным это десертное вино, полученное по воле случая, но ставшее вкусом эпохи.
Ибо песок, который лежит на терракотовых черепицах навесов, покрывающих соль, тот же, что забивается в щелки меж бутылок, хранящихся в недрах погребов. Песок, смешанный с кристаллами соли, пропахшей морем.
Это он дарит неуловимый сухой вкус слегка отдающему морем напитку, который так отличается от обычного десертного вина.
Иньяцио и Винченцо молча смотрят друг на друга. Отец сидит за письменным столом, сын стоит. За окном все еще темно.
Рядом Джулия.
— Иньяцио, — говорит она мягко, — и все же лучше тебе уехать на несколько недель… Джузеппина с удовольствием примет тебя. Помнится, в прошлом году тебе понравилось в Марселе.
Но Иньяцио качает опущенной головой.
— Джузеппина и ее муж очень добры, маман. Но я не поеду, останусь в Палермо с вами и отцом. Это мой долг. Я нужен дому Флорио как никогда.
Только теперь Винченцо выходит из оцепенения. Ему шестьдесят один, и с возрастом он погрузнел. Мешки под глазами — свидетельство бессонных ночей — старят его.
— Пусть будет так. Останемся здесь. — Он протягивает руку к Джулии, и она сжимает ее.
А что ей еще остается? Только согласиться. Она давно поняла: если Флорио что-то решит, никакие силы не заставят его переменить свое решение. В нем слишком много гордости, и еще больше — упрямства.
Иньяцио прощается, оставляет их одних. Винченцо, задумавшись, потирает бородку с проседью.
Причина? У него не хватает смелости признать, что он боится. Не за себя, конечно. За сына.
Время делает круг, спешит в будущее, которое никому не дано предугадать. Странное беспокойство вибрирует в воздухе, сгущает краски, вселяя в людей подозрительность, неуверенность, страх.
Это началось меньше месяца назад, в первых числах апреля 1860 года. Люди до крайности устали от политики Бурбонов, устали от злоупотребления властью, высоких налогов, необоснованных арестов и показательных процессов. Многочисленные мелкие вспышки народного недовольства предвещали большой пожар. Сначала вооруженный бунт в Боккадифалько, через два дня — восстание в монастыре Ганча, главной францисканской обители в сердце Палермо. Монахи укрыли у себя мятежников, но один трусливый монах донес на них, и солдаты окружили церковь и монастырь, перекрыв все пути для отхода повстанцев. Тринадцать человек арестованы, более двадцати убиты. Звон колоколов, когда монахи били в набат, призывая город к мятежу, стал погребальным звоном. Только двум повстанцам удалось бежать. Несколько дней они прятались среди трупов в склепе. Потом выбрались через отверстие в стене церкви благодаря помощи местных женщин, которые, чтобы отвлечь солдат, разыграли ссору.
Этот бунт был последним в череде ему подобных, или был началом чего-то более мощного? Никто ничего не знал. Некоторые палермцы свозили в безопасное место имущество и отправляли семьи подальше от города. Другие решили переждать.
Одно было точно: люди больше не желали терпеть Бурбонов.
Винченцо встает, подходит к жене. Не обязательно высказывать все, что у него на душе: жена видит его насквозь.
— Мне было бы спокойнее, если бы он уехал, — говорит Джулия глухим голосом.
— Знаю, — Винченцо тихо качает головой. — У меня не выходит из головы тот парень, которого убили на площади. Какой страшный конец!
Джулия сжимает ему руку.
— Себастьяно Камарроне? Выживший после казни?
Он кивает.
Это случилось через несколько дней после разгрома мятежа. Чтобы каждый собственными глазами увидел, чем он рискует, идя против Бурбонов, пленники — уже не мальчишки, но еще не мужчины — были расстреляны на площади на глазах у родственников. Но Себастьяно Камарроне чудом выжил. Был ранен, но не убит.
Винченцо рассказывали, что мать попыталась подойти к нему, громко просила прощения у короля за сына. Ведь, как гласит закон, кто выживает после казни, того милуют.
Но ему выстрелили в лицо.
Когда все закончилось, солдаты с трудом затолкали трупы в четыре гроба и свезли их в общую яму. Улицы города все еще в крови, стекавшей на дорогу с телеги, — никто не захотел смывать эту темную полосу.
— В голове не укладывается, — шепотом произносит Винченцо. — Он похож на нашего сына. Умный, брал уроки. И эти мерзавцы безжалостно убили его!
Винченцо не склонен к сочувствию. Но сейчас недопустимо делать вид, что произошедшее его не волнует.
— Кровожадные твари! — Джулия закрывает лицо руками. — Не могу забыть страдания его бедной матери. Вот почему я хотела, чтобы Иньяцио уехал: никогда не знаешь, что может случиться! — Она поворачивается, смотрит на дверь. — Мы прожили свою жизнь, а он…
Муж обнимает ее за плечи одной рукой, целует в лоб.
— Знаю. Но он так решил.
Она хмыкает.
— То, что Иньяцио такой же упрямец, как и ты, меня не успокаивает.
Он снимает руку с плеча Джулии, идет в комнату одеваться. Просит позвать сына и дает распоряжение конюху, чтобы его экипаж сопровождали вооруженные слуги.
Владимир Алексеев – представитель поколения писателей-семидесятников, издательская судьба которых сложилась печально. Этим писателям, родившимся в тяжелые сороковые годы XX века, в большинстве своем не удалось полноценно включиться в литературный процесс, которым в ту пору заправляли шестидесятники, – они вынуждены были писать «в стол». Владимир Алексеев в полной мере вкусил горечь непризнанности. Эта книга, если угодно, – восстановление исторической справедливости. Несмотря на внешнюю простоту своих рассказов, автор предстает перед читателем тонким лириком, глубоко чувствующим человеком, философом, размышляющим над главными проблемами современности.
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Эльф по имени Блик живёт весёлой, беззаботной жизнью, как и все обитатели "Огненного Лабиринта". В городе газовых светильников и фабричных труб немало огней, и каждое пламя - это окно между реальностями, через которое так удобно подглядывать за жизнью людей. Но развлечениям приходит конец, едва Блик узнаёт об опасности, грозящей его другу Элвину, юному курьеру со Свечной Фабрики. Беззащитному сироте уготована роль жертвы в безумных планах его собственного начальства. Злодеи ведут хитрую игру, но им невдомёк, что это игра с огнём!
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Никогда Керри не вернулась бы из Нью-Йорка домой, в горную провинцию, и тем более не пошла бы работать в поместье Билтмор, к одному из богатейших людей Америки, Джорджу Вандербильту. Но обстоятельства оказались сильнее, пришлось им подчиниться. Так Керри оказывается меж двух миров: впечатляющей роскоши и сокрушительной бедности, что притаилась в темных переулках города. К тому же очень скоро в ненавистном городке начинают происходить очень странные, жуткие события: кто-то убивает приезжего репортера и распространяет листовки с угрожающими призывами.
Первый роман Джулии Клэйборн Джонсон, автора романа «В другой раз повезет!». Позвольте познакомить вас с Фрэнком, 9-летним мальчиком, чей IQ выше, чем у 99,7% американцев. Он живет в стеклянном особняке в Бель-Эйр вместе со своей мамой, знаменитой писательницей Мими Бэннинг, жизнь которой полна загадок. В ожидании ее нового романа замер весь мир, и редактор отправляет на подмогу Элис – молодую девушку-ассистента. Только вот поработать с писательницей ей не удастся – вместо этого она будет вовлечена в необычный мир Фрэнка, его правил и проделок… Дебютный роман Джулии Клэйборн Джонсон – о том, как жить, если ты не похож на других и понимать, что эти отличия помогают увидеть мир иначе и раскрыть его новые грани. «Устраивайтесь поудобнее… и наслаждайтесь шоу». – New York Times Book Review «Джулия Клэйборн Джонсон создает невероятных, практически кинематографичных персонажей, вращающихся в привилегированных калифорнийских кругах.
Основанная на реальной истории семейная сага о том, как далеко можно зайти, чтобы защитить своих близких и во что может превратиться горе, если не обращать на него внимания. Атлантик-Сити, 1934. Эстер и Джозеф Адлеры сдают свой дом отдыхающим, а сами переезжают в маленькую квартирку над своей пекарней, в которой воспитывались и их две дочери. Старшая, Фанни, переживает тяжелую беременность, а младшая, Флоренс, готовится переплыть Ла-Манш. В это же время в семье проживает Анна, таинственная эмигрантка из нацистской Германии.
Впервые на русском здорового феминизма – «Покровители», «Госпиталь брошенных детей». В ее книгах главные героини, женщины, истинные героини своего времени, сталкиваются с непростыми жизненными ситуациями и исследуют силу собственного духа, о которой ранее сами могли не подозревать. Стейси Холлс имеет степень по историческим наукам, ее книги обласканы критиками за достоверность. 1904 год, Англия. Окончив учебу в колледже, Руби Мэй устраивается няней в дом Чарльза и Лилиан Ингланд, обеспеченной пары, получающей доход от текстильной промышленности.