Львовский пейзаж с близкого расстояния - [15]
Пока старуху ссаживали с поезда, чемоданчик с продуктами, собранный матерью Фрица, пропал, все остальное оказалось на месте. Их поезд давно ушел, и они отправились попутным до Кельна. Там пересадка. Фриц этим путем раньше не ездил, ждать пришлось три часа, билеты в кармане, старуху он оставил на вокзале, а сам пошел смотреть Кельнский собор. Вышел на площадь перед собором, а тут сразу три машины. В первой шесть человек, за ним вторая — открытая. В открытой, сзади, справа от шофера — Гитлер. Невозможно не узнать. В замыкающей машине тоже охрана.
Фриц волновался, вдруг в Брюсселе старуху не встретят, неясно ведь, куда она делась, и ему придется с ней возиться, неведомо сколько. Но встретили две женщины — ее сестры. Счастливы были, не знали уже, что и подумать. Фрица уговаривали задержаться, погостить, заманчиво, конечно, но он поехал дальше. На следующий день занятия начинались, опаздывать не полагалось.
Три года Фриц ездил взад-вперед сквозь Германию. За это время рейх сильно изменился, пропаганда развернулась. На зданиях появилось много красно-черных флагов со свастикой. На всех магазинах, принадлежащих евреям, свастика и надпись: Здесь торгуют евреи. Вход только евреям и собакам… Немцы туда не показывались. Когда Фриц проезжал в тридцать шестом году, эти надписи временно убрали. Приближались Олимпийские игры, немцы не хотели волновать мировую общественность.
Путешествие по Франции. Фриц с детства был заядлым велосипедистом, в Черновцах с велосипедом не расставался. Места там холмистые, вверх-вниз, и Фриц был великолепно натренирован. В Кембридже он велосипедом пользовался часто. Были как-то пасхальные каникулы. Три недели. И тут приятель сообщил, что подал заявку на участие в велосипедной гонке Тур де Франс. Пригласил присоединиться. У него много родственников во Франции, дяди живет в Лионе. Это была гонка для любителей, старт каждый день в девять часов, к вечеру добирались до финиша, отмечали время, утром — дальше. Фриц согласился. Добирались до Бордо пароходом, паршивое было плавание. В Бискайском заливе вымотало все кишки. Поднялись по реке, спокойно, к документам никто не придирался. Приятели были в велосипедной форме, костюмы в чемоданах. А вот за велосипеды нужно было платить на тот случай, если они захотят их во Франции продать. Заплатили, получили бумагу, владелец велосипеда такой-то. Если будут велосипед из Франции вывозить, деньги вернут. Первый этап был Клермон-Флеран. Объехали Лион, Руан. Последний пункт — Париж. Приятель объявил перед Парижем, что дальше не поедет. Результат у него невысокий, надоело, ему хочется в Швейцарию. У него французский паспорт, свободное передвижение. Расстались, договорившись спустя три-четыре дня встретиться в Париже. Фриц проехал до конца, и по результатам гонки оказался шестым. Всего участвовало человек сто восемьдесят-двести. Встретили их в Париже очень хорошо, торжественно. Фриц пошел знакомиться с городом. Хорошее метро, в любую точку города можно попасть, если есть карта. А карту дают просто так. Поднялся на Нотр Дам. Слышит, говорят по-румынски. Один — метра два ростом, другой — пониже. Большой — Миту, маленький — Гоча. Кто-то из них был чемпионом Европы по боксу, по-французски оба ни слова. Обрадовались Фрицу, тот мог объясниться, ходили вместе. Фриц на почте получил открытку с адресом. Встретил приятеля, тот раньше вернулся, скучал. Такой это был человек. У него в Париже — дядина квартира, машина, всем этим можно пользоваться. Пошли ужинать в китайский ресторан. Приятель там раньше бывал, повел показать. Для начала запомнился старый выбитый тротуар. Красный фонарь (именно, красный), китаянка красивая в гардеробе, ресторан в подвале, простой, без излишеств, под стеной столики, на каждом — телефон. Музыка почти неслышно и непонятно откуда, китайская. Вдалеке неподвижная фигура, Фриц решил даже — из воска. Но, оказалась, фигура живая, поднесла каждому на подносе рюмку. Водка — рисовая, на закуску — рисовый хлеб и хвост поросенка, напичканный чем-то. Перца много. Потом вынесли толстенную книгу, на французском и китайском. Фриц даже не пытался заглянуть, приятель выбирал на свой вкус. Сначала был салат, вкусный, но какой-то подозрительный. Потом суп из черепахи. А на второе, то ли рагу, то еще ли что-то непонятное. Вино легкое французское и хлеб белый-белый, рисовый. Поели, приятель расплатился, французскому рабочему на две недели жизни хватило бы. Сели в такси и поехали в Шан-Зализе. В кинотеатр. Огни большого города. Премьера. Сам Чаплин фильм представлял. Вышел на сцену, говорил немного, публика аплодировала. А потом пошел фильм. Ну, что теперь скажешь? Тогдашнее впечатление, тем более, после ресторана неотчетливое. Фильм, как фильм. По дороге приятель спрашивает, ты знаешь хоть, что ты ел? Салат, знаешь? Это из кузнечиков. У Фрица внутри что-то нехорошо зашевелилось. Суп черепаховый. Правильно. А второе? Не знаешь. Это была змея. Не ядовитая. Их специально откармливают. Желудка у нее нет, ничего нет. Режут на куски, как колбасу, и жарят. В общем, Фрица стошнило. Провели в Париже несколько дней, поехали в Дюнкерк. Там — на паром. Приятель говорит, хочу устриц. А денег уже нет. Приятель говорит: — Давай квитанции на велосипед, рискнем. Берет ручку, цвет подходящий. В квитанции значится цифрами — сто франков. Он добавляет ноль — тысяча. Пришли на таможню. Велосипеды с вами? С нами. Машины дорогие, гоночные, отличные. Выдали деньги, никто не проверял. Поели устриц, приятель купил какие-то книги, которые отобрали на английской таможне. Эротика, в Англии запрещено. По приезде обменяли оставшиеся франки на фунты и поехали довольные в университет. Фрицу было семнадцать лет.
Остросюжетный роман Селима Ялкута «Скверное дело» — актуальный детектив в реалиях современной российской действительности и в тесной взаимосвязи с историческим прошлым — падением Византийской империи. Внимание к деталям, иронический язык повествования, тщательно прописана любовная интрига.
Место действия нового исторического романа — средневековая Европа, Византийская империя, Палестина, жизнь и нравы в Иерусалимском королевстве. Повествование с элементами криминальной интриги показывает судьбы героев в обстоятельствах войны и мира.
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.