Лужок Черного Лебедя - [129]
— Так и бывает, — пробормотала миссис Греттон, — так и бывает…
— Уилкокс был в отчаянии. Это были деньги его отца, а отец у него бешеный псих. Из-за того, что Уилкокс так испугался, он поссорился со своей девушкой. Тогда его девушка пошла с Грантом Бэрчем. Тогда Росс Уилкокс угнал мотоцикл Бэрча. Брата Бэрча. Помчался как бешеный, и его занесло на перекрестке. Потерял… — это я мог выговорить только шепотом, — потерял полноги. Ноги. Понимаете? Это все я виноват. Если бы я… сразу отдал ему бумажник… он бы сейчас ходил. Когда я в прошлом году тащился, хромая, к вашему дому, это было ужасно. Но Росс Уилкокс… у него теперь нога обрывается… таким… пеньком…
— Спать пора, — пробормотала миссис Греттон, — спать пора…
В окно был виден двор и дом, где живет строитель Джо с семьей. По двору вперевалку бежала похожая на крокодила собака с гигантским красным лифчиком в ухмыляющейся пасти.
— Зигги! Зигги! Поди сюда сейчас же! — за собакой, пыхтя, неслась сердитая великанша.
— Зигги! Зигги! Поди сюда сейчас же! — за великаншей неслись двое маленьких детей.
А что, если внутри маразматической миссис Греттон сидит другая, полностью вменяемая, и судит?
— Иногда мне хочется пробить копьем оба виска, чтобы больше не думать о том, как я виноват. Но потом я думаю: не будь Уилкокс такой сволочью, я бы сразу отдал ему бумажник. Кому угодно отдал бы. Кроме разве что Нила Броза. Прямо вот так сразу: «Эй, дебил, смотри, что ты потерял». Глазом моргнуть не успеешь. Значит… значит, Уилкокс тоже виноват, правда ведь? И если считать себя виноватым во всех последствиях последствий последствий всего, что ты делаешь, то лучше вообще из дому не выходить? Значит, то, что Росс Уилкокс потерял ногу, не моя вина. Но на самом деле моя. Но на самом деле не моя…
— Аж посюда, — пробормотала миссис Греттон, — аж посюда…
Великанша поймала лифчик за один конец. Зигги держался за другой.
Дети визжали от восторга.
Я ни разу не запнулся во все время разговора с миссис Греттон. А что, если я запинаюсь не из-за Висельника? Что, если я запинаюсь из-за другого человека? Из-за ожиданий этого человека. Что, если именно поэтому я прекрасно могу читать вслух в пустой комнате или в компании лошади, собаки, самого себя? (Или миссис Греттон — она, может, и слушает какой-то голос, но, скорее всего, не мой.) Что если, когда меня слушает человек, у меня в уме загорается отрезок бикфордова шнура, как в мультике про Тома и Джерри? И если я не успеваю выговорить слово до того, как бикфордов шнур прогорит, динамит взрывается? Что, если я начинаю запинаться из-за стресса, вызванного шипением шнура? А что, если сделать этот шнур бесконечно длинным, так что динамит никогда не взорвется? А как?
Этого можно добиться, если мне будет искренне плевать на то, сколько времени готов ждать собеседник. Если я приведу себя в такое состояние, что мне будет все равно, Висельник уберет палец с моих губ.
Щелкнул термостат, и обогреватель перестал гудеть.
— Сто лет ушло, — пробормотала миссис Греттон, — сто лет ушло…
Строитель Джо постучал о дверной косяк.
— Ну как, болтаете?
Рядом с моей курткой висела черно-белая фотография подводной лодки. Экипаж стоит на палубе, салютует. У стариков всегда бывают старые фотографии. Я застегнул молнию на черной куртке.
— Это Лу, ее брат, — сказал Джо. — Крайний правый в переднем ряду.
Джо приставил обломанный ноготь к одному из лиц.
— Вот он.
От Лу было мало что видно — в основном нос и тень от носа.
— Брат? — Я кое-что вспомнил. — Миссис Греттон все время говорила, чтобы я не будил ее брата.
— Что, сейчас говорила?
— Нет, в прошлом году.
— Лу теперь, если и захочешь, не разбудишь. Его подводную лодку потопил немецкий эсминец — в сорок первом, у Оркнейских островов. Она, — Джо кивнул на миссис Греттон, — так и не оправилась, бедняжка.
— Боже. Вот же ужас.
— Война, — сказал Джо так, будто это отвечало на все вопросы. — Война.
Молодой подводник тонул в пустой белизне.
Нужно понимать, что с его точки зрения это мы тонем.
— Мне пора.
— Оки-доки. А я пошел обратно к своей гидроизоляции.
Тропа, ведущая обратно к Дому в чаще, хрустела под ногами. Я подобрал сосновую шишку идеальной формы. Близящийся снег закрыл небо, как заслонкой.
— Джо, а вы откуда?
— Я? А ты по моему выговору не можешь сказать?
— Я знаю, что не из Вустера, но…
Он вывернул регулятор акцента на максимум.
— Я брамми, парнек.
— Брамми?
— Угу. Кто родом из Брама, тот брамми. Брам — эт Бирмингам.
— Так вот что такое «брамми»!
— Угу. Еще одна великая загадка жизни разгадана.
Джо помахал мне вслед пассатижами, похожими на аиста.
— УБЬЮ!!!
Во всяком случае, так мне послышалось. Но кто будет кричать такое в лесу? И почему? Может, это на самом деле «Люблю»? Или «Эй, Блю»? Я дошел до места, где едва заметная тропа от Дома в лесах вливается в главную тропу, ведущую к озеру, и тут услышал пыхтение — какой-то мальчишка, задыхаясь, мчался в мою сторону. Я спрятался, вжался между двумя елками с раздвоенными вершинами.
Слово стрелой пролетело сквозь деревья, уже гораздо ближе.
— УБЬЮ!!!
Через несколько секунд мимо пронесся Грант Бэрч — словно за ним черти гнались. Кричал не он. Он был бледен от ужаса. Что могло его так напугать? Бешеный механик — отец Росса Уилкокса? Или Плуто Ноук? Но не успел я спросить, как он скрылся.
«Облачный атлас» подобен зеркальному лабиринту, в котором перекликаются, наслаиваясь друг на друга, шесть голосов: нотариуса середины девятнадцатого века, возвращающегося в США из Австралии; молодого композитора, вынужденного торговать душой и телом в Европе между мировыми войнами; журналистки в Калифорнии 1970-х, раскрывающей корпоративный заговор; мелкого издателя — нашего современника, умудрившегося сорвать банк на бандитской автобиографии «Удар кастетом» и бегущего от кредиторов; клона-прислуги из предприятия быстрого питания в Корее — стране победившего киберпанка; и гавайского козопаса на закате цивилизации.Впервые на русском — новый монументальный шедевр от автора знаменитого «Сна №9», также вошедший в шортлист Букеровской премии.
Конец XVIII века. Молодой голландец Якоб де Зут приплывает в Дэдзиму — голландскую колонию в Японии. Ему необходимо заработать деньги — отец его возлюбленной Анны не дает согласия на брак дочери с бедняком.Якоб уверен, что скоро вернется на родину, станет мужем Анны и годы, проведенные в Японии, будет вспоминать как небольшое приключение. Но судьба распорядилась иначе — ему предстоит провести на чужбине почти всю жизнь, многое испытать, встретить и потерять любовь.Митчелл умело сплетает воедино множество судеб, наполняя созданный им мир загадочными символами и колоритными деталями, приглашая читателя вместе с героем пережить все испытания, что выпали на его долю.
Вместе с юным Эйдзи Миякэ читатель погружается в водоворот токийской жизни, переживает его фантазии и сны, листает письма его матери-алкоголички и дневники человека-торпеды, встречается с безжалостной Якудзой, Джоном Ленноном и богом грома. Ориентальный, головокружительный, пасторально-урбанистический, киберметафизический – такими эпитетами пользуются критики, ставя «Сон №9» в один ряд с произведениями Харуки Мураками.И «Сон №9», и следующий роман Митчелла, «Облачный атлас», вошли в шортлист Букеровской премии.
Впервые на русском – новейший роман прославленного Дэвида Митчелла, дважды финалиста Букеровской премии, автора таких интеллектуальных бестселлеров, как «Сон № 9», «Облачный атлас» (недавно экранизированный Томом Тыквером и братьями Вачовски) и многих других. Стивен Кинг назвал «Голодный дом» «редкостной, великолепной вещью», а Энтони Дорр – «„Дракулой“ нового тысячелетия».Начало «Голодному дому» положила история, которую Митчелл начал публиковать в своем «Твиттере» в канун Хеллоуина; история, примыкающая к его прошлому роману «Костяные часы» («Простые смертные»)
«Простые смертные» – долгожданный роман от Дэвида Митчелла, каждая книга которого становится событием в мировой литературе. На страницах этого произведения Митчелл создал целый мир, погрузившись в который читатель, доверившись фантазии и воле автора, словно пройдет по лабиринту, где его ждет много интересного: неожиданные открытия, непредсказуемые сюжетные повороты, знакомство с колоритнейшими героями, многих из которых поклонники Митчелла знают по предыдущим романам.Завязка истории – житейская ситуация: 1984 год, главная героиня, Холли Сайкс, убегает из дома, поссорившись с матерью.
Впервые на русском – новейший роман современного классика Дэвида Митчелла, дважды финалиста Букеровской премии, автора таких интеллектуальных бестселлеров, как «Сон № 9», «Облачный атлас» (недавно экранизированный Томом Тыквером и братьями Вачовски), «Голодный дом» и других. И хотя «Утопия-авеню» как будто ограничена во времени и пространстве – «свингующий Лондон», легендарный отель «Челси» в Нью-Йорке, Сан-Франциско на исходе «лета любви», – Митчелл снова выстраивает «грандиозный проект, великолепно исполненный и глубоко гуманистический, устанавливая связи между Японией эпохи Эдо и далеким апокалиптическим будущим» (Los Angeles Times)
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.
ББК 84. Р7 84(2Рос=Рус)6 П 58 В. Попов Запомните нас такими. СПб.: Издательство журнала «Звезда», 2003. — 288 с. ISBN 5-94214-058-8 «Запомните нас такими» — это улыбка шириной в сорок лет. Известный петербургский прозаик, мастер гротеска, Валерий Попов, начинает свои веселые мемуары с воспоминаний о встречах с друзьями-гениями в начале шестидесятых, затем идут едкие байки о монстрах застоя, и заканчивает он убийственным эссе об идолах современности. Любимый прием Попова — гротеск: превращение ужасного в смешное. Книга так же включает повесть «Свободное плавание» — о некоторых забавных странностях петербургской жизни. Издание выпущено при поддержке Комитета по печати и связям с общественностью Администрации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, 2003 © Издательство журнала «Звезда», 2003 © Сергей Шараев, худож.
ББК 84.Р7 П 58 Художник Эвелина Соловьева Попов В. Две поездки в Москву: Повести, рассказы. — Л.: Сов. писатель, 1985. — 480 с. Повести и рассказы ленинградского прозаика Валерия Попова затрагивают важные социально-нравственные проблемы. Героям В. Попова свойственна острая наблюдательность, жизнеутверждающий юмор, активное, творческое восприятие окружающего мира. © Издательство «Советский писатель», 1985 г.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.