Лунный свет - [23]

Остин не мог более сдерживаться. Он взял ее руки в свои и участливо сказал:

– Герцог утверждает, что продаст гемпширское поместье и запретит впускать вас в любое из его поместий. В его силах доставить большие неприятности Алвану или вашему дяде, если они попытаются вас приютить. Конечно, они могут его и не послушать, но последствия междоусобицы чрезвычайно пагубно отразятся на них.

– Он не продаст дом тети Клары. Я не смогу в это поверить. После всего, что она для нас сделала…

Голос Обри стал тихим и безжизненным. Ее взгляд обратился в пустоту, казалось, она не замечала, что он по-прежнему держит ее за руки.

Остин участливо разглядывал ее, опасаясь, что трагедии этого дня оказались непосильны ребенку. Краска сбежала с ее лица, а вместе с ней и неукротимый дух, который, как он полагал, был ей присущ.

Впервые Хитмонт осознал, насколько она хрупка. Пленительный задор жизни, который казался неотъемлемым от нее, маскировал слабость изящной фигуры. Он вспомнил, как невесомо она парила в его руках, пока они танцевали, и сейчас понял, почему. Казалось, она сделана из хрупкого фарфора, слишком нежного, чтобы к нему прикасались такие, как он. Длинные тонкие пальцы, охваченные его ладонями, казалось, вот-вот сломаются, так мало в них было силы.

Внезапно сияние вернулось в ее глаза. Без тени улыбки она спросила:

– Что вы знаете о разводах?

Настал черед Остина почувствовать неловкость.

– Я не адвокат и не могу сообщить вам всех тонкостей. Полагаю, должны быть приведены весомые аргументы.

Обри разгадала его уклончивость.

– Если мы не будем жить вместе, как муж и жена, это может послужить основанием для развода?

– Возможно, что да, но ваш отец…

– Сделает все, чтобы представить наш брак свершившимся. Но он не унизится до церемонии публичного обозрения, подобно королевской.

Она уверенно говорила на тему, в которой не разбиралась, но произвела на своего слушателя ошеломляющий эффект.

Остин отпустил ее руки, встал и принялся нервно расхаживать, анализируя ход ее рассуждений. Он намеревался позволить ей оставаться в Гемпшире, пока не приведет в порядок свой дом, но ни разу ему не пришло в голову пожертвовать своими правами мужа. Он хотел иметь детей и, как он понял сейчас, хотел Обри. Это неприятное открытие нарушило ход его мыслей, сделав уязвимым для внушения.

– Я не ожидаю от него подобного, – проговорил Остин с трудом, злясь на себя за то, что сам лишил себя весомого аргумента. – Но даже если так, существуют и другие способы убедиться в этом. Ваш отец не дурак. Если это пришло в голову вам, то придет в голову и ему.

– Да, но он считает меня глупенькой мисс, которая ничего не смыслит в подобных вещах. И он должен знать, что вы бы никогда не стали даже рассматривать эту возможность. Он должен быть совершенно уверен в успехе, иначе он никогда бы не затеял этого. Если мы убедили его в том, во что он хочет поверить…

Остин резко перебил ее:

– Теперь я понимаю, что подразумевал Алван, когда предостерегал меня не становиться между вами и вашим отцом. Ваш ум очень напоминает его. И я не уверен, что задуманное вами мне по душе.

– Тем больше у вас причин согласиться со мной, – ехидно ответила она, – Мы почти не знаем друг друга. Одной разницы в возрасте достаточно, чтобы предсказать нашему браку печальное будущее. Осмелюсь предположить, вы предпочли бы более утонченную, опытную женщину, а не деревенскую девчонку, которая предпочитает общество животных. Я не собираюсь мешать вашим интрижкам на стороне, если вы согласитесь дать мне развод, когда мне исполнится восемнадцать лет. К тому времени вам наверняка вернут вашего зятя, а если отец снова пригрозит продать дом тети Клары, у меня хватит денег, чтобы выкупить его.

Остин с жалостью посмотрел на самодовольное выражение ее лица.

– Вы хотя бы представляете, во что превратится ваша репутация после того, как вы пройдете через бракоразводный процесс? Скандал отпугнет от вас всех, кроме охотников за удачей. Вы никогда не замнете этого. Сплетники, возможно, и примут вас снова в общество, но только как диковинку. В восемнадцать лет вы лишитесь будущего. Обри, думайте, что вы говорите.

Нефритовые глаза мятежно вспыхнули.

– Я проживу свою жизнь так, как выберу сама. А вы получите все, что он обещал вам, и тогда мы расстанемся. Может быть, эта сделка лучше той, что предложил вам мой отец?

Разговор шел не так гладко, как хотелось бы. Хитмонт чувствовал, что управился с герцогом лучше, чем с этой коварной маленькой дьяволицей. Если бы не ситуация, он бы перебросил ее через колено и постарался вколотить в нее немного здравого смысла. Вот уж, действительно, хрупкая! Сегодня она преподала ему урок: сила характера не зависит от физической конституции.

– Благодарю вас, но я не нуждаюсь в вашей благотворительности. За пять месяцев без всякого риска я сумею удвоить ваше приданое. И буду только благодарен вам, что мне не придется тратить свою жизнь на то, чтобы вытаскивать вас из придорожных канав. Спасибо за внимание, миледи, – насмешливо поклонился граф, и швы на плечах его рубашки угрожающе затрещали. – Могу ли я вернуться к Его милости и сообщить, что вы приняли мое предложение?