Лунный Пес. Прощание с богами. Капитан Умкы. Сквозь облака - [7]

Впервые после того, как покинул Илир, Лунник пожалел о своем решении пуститься в путешествие. Ему казалось, что он прежде всего встретится с удивительными и поразительными явлениями, но даже и представить не мог, что увидит столько зла уже в самом начале своего пути. Что же будет дальше?

Лунник отплыл подальше от большой льдины, нашел тихое небольшое разводье и вынырнул. Он услышал доносящееся с неба журавлиное клокотание. Стройные треугольные стаи летели на свои прошлогодние гнездовья. Пронеслись со свистом быстрых крыльев утиные стаи.

На отдельном торосе, возвышающемся над ровным льдом, сидел Ворон и безучастно смотрел на происходящее. Если к нему приближался человек или умка, Ворон, тяжело махая большими черными крыльями, перелетал на другое место. Иногда кружил над лежбищем, хрипло и громко каркая. Он созывал своих сородичей, возвещая, что есть недоеденный кусок нерпы, оставленный пресыщенным умкой. Тогда невесть откуда появлялись черные птицы и усаживались трапезничать. Несмотря на внешнюю неуклюжесть и неповоротливость, вороны были достаточно осторожны. Они не подпускали близко к себе умку, а тем более человека. Правда, как заприметил Лунник, человек сам старался держаться подальше от них. Лунник еще в далеком детстве, когда Вожак под вой зимней пурги повествовал о прошлой жизни, узнал, что эти черные птицы имели какое-то отношение к возникновению окружающего мира и почитались создателями Земли и Неба.

Лунник несколько раз окунул голову в холодную воду, смывая слезы. Солнце катилось по небу, перейдя на западную сторону, нарождающийся серпик Луны едва был виден низко над горизонтом на восточной стороне неба.

Хорошо быть птицей! Можно улететь от этой кровавой льдины, взмыть над торосами и открытыми пространствами вольной воды, почувствовать настоящую свободу. Как же он, Лунник, поначалу не сообразил, что надо было превращаться не в нерпу, а в ворона!

Лунник взобрался на льдину и пополз к большому торосу, на котором восседал Ворон. Удастся ли ему превратиться в птицу? Ведь летать — это совсем не то, что ползать по льду, плыть по воде, нырять, парить в океанской пучине в окружении многочисленных рыб и разных морских животных.

У подножия высокого тороса Лунник остановился и посмотрел на Ворона.

Черная птица с удивлением уставилась на него и спросила:

— Откуда ты?

Лунник вдруг почувствовал легкость во всем теле, глянул вбок и увидел черные блестящие перья на собственных крыльях. Он стал птицей! Вороном!

— Я вышел из воды, — ответил Лунник, стряхивая с перьев капли.

— Ты почти напугал меня, — заметил Ворон.

— Я был собакой, вкусил магический кусок от Луны и получил дар превращения, — сообщил Лунник.

Черный Ворон внушал почтение. С ним надо было разговаривать всерьез.

— Значит, ты Ворон не от рождения, — заключила черная птица. — Однако по законам гостеприимства наша стая должна принять тебя.

Лунник присоединился к остальным воронам. Внешне он ничем не отличался от них, и только полет для него все еще был непривычным, ему казалось, что он вот-вот упадет. Поэтому он старался не подниматься высоко, хотя небесная высь манила его; и часто случалось так, что Лунник вдруг обнаруживал себя парящим на уровне облаков и тогда торопился вниз, к твердой, родной земле.

Воронья стая, принявшая Лунника, обитала в скальных расщелинах, нависших над морем. Гнездовья были устроены так, что их никак не мог заметить посторонний взгляд. Но это был уже не остров, как узнал Лунник, а настоящий материк, простирающийся на неизвестное пространство.

Вороны питались объедками, остававшимися от пиршеств белых медведей и брошенных человеком ободранных тушек нерпичьих детенышей. Лунник первое время не мог заставить себя есть вчерашних своих родичей и кормился сухими прошлогодними ягодами, желтой сухой травой, мелкими замерзшими насекомыми, неожиданно оказавшимися очень вкусными.

Вороны не летали на большие расстояния. Важность и степенность их являлись внешней отличительной чертой. Многим живым существам казалось, что эти черные медлительные птицы обладают какой-то первозданной тайной.

Вечерами вороны сбивались в стаю в скальных расщелинах и предавались воспоминаниям о далеком и близком прошлом.

— Мы, вороны, живем долго, — сообщил Луннику Главный Ворон. — Если захочешь остаться с нами, проживешь столько, сколько не живет ни одно живое существо, даже двуногий человек.

Все воронье население принадлежало одному роду, где во главе стоял Главный, или, как его еще называли, Мудрейший. Все остальные были в родстве с ним до самых молодых воронят, которые, впрочем, внешне не отличались от своих прапрадедов, прадедов, дедов, отцов, матерей и так далее. Эти птицы как бы не имели возраста.

Тем временем Солнце уже перестало заходить за горизонт, а Луна исчезла с неба на долгий летний отдых. Прекратился долгий собачий вой, который порой даже доходил до материка, преодолевая пролив. Рядом с воронами на скалах поселились другие птицы: кайры с черными спинами и белыми грудками, чайки, гаги, тупики… Другое птичье население селилось в разросшихся и покрытых зелеными листьями зарослях по берегам тундровых речек, ручьев и озер. С самого утра в воздухе стоял птичий гомон, в котором трудно стало различать смысл. Птицы носились в воздухе стаями и поодиночке, сидели на скалах, на снесенных самками яйцах, плавали в воде, ловили рыбу, копались в прибрежном иле в поисках съедобных личинок.