Лунный мотылёк - [2]

Какой-то раб приподнялся с корточек и, притронувшись костяшками пальцев к черной ткани на лбу, запел вопросительно, в три четверти тона:

-- Уж не скрывает ли сей Лунный Мотылек, что предо мною, Сээра Эдвеля Тисселя лик?

Тиссель ударил по химеркину, что висел у него на поясе и пропел:

-- Я -- Сээр Эдвель Тиссель.

-- Обременен почетным порученьем,-- затянул раб,-- я ждал три дня, с заката до рассвета, шагам Ночных внимая в страхе, но -- свершилось! Сээр Тиссель предо мною.

Тиссель извлек из химеркина нетерпеливый щелчок:

-- Что за порученье, и какова его природа?

-- Несу посланье я. Оно для вас.

Тиссель протянул левую руку, правой играя на химеркине:

-- Дай мне письмо!

-- Сей же момент, о Сээр Тиссель.

На пакете выделялась суровая надпись:

СРОЧНО! ВРУЧИТЬ БЕЗ ПРОМЕДЛЕНИЯ!

Тиссель вскрыл конверт. Письмо было подписано Кастелем Кромартином, Председателем совета Межпланетной Политики. Текст, после формального приветствия, гласил:

ЧРЕЗВЫЧАЙНО СРОЧНО ВЫПОЛНИТЬ НИЖЕСЛЕДУЮЩИЕ ПРЕДПИСАНИЯ! НА БОРТУ "КАРИНЫ КРУЗЕЙРО" НАХОДИТСЯ ИЗВЕСТНЫЙ ПРЕСТУПНИК ХАКСО ЭНГМАРК. ПОРТ НАЗНАЧЕНИЯ -- ФАН. ДАТА ПРИБЫТИЯ -- 10 ЯНВАРЯ У. В. НЕОБХОДИМО, ИСПОЛЬЗУЯ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ПОЛНОМОЧИЯ, ВСТРЕТИТЬ КОРАБЛЬ, ОСУЩЕСТВИТЬ ЗАДЕРЖАНИЕ И ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОД СТРАЖУ. ВЫШЕУКАЗАННЫЕ ИНСТРУКЦИИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УСПЕШНО ПРИВЕДЕНЫ В ИСПОЛНЕНИЕ. ПРОВАЛ КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕДОПУСТИМ. ВНИМАНИЕ! ХАКСО ЭНГМАРК ЧРЕЗВЫЧАЙНО ОПАСЕН! В СЛУЧАЕ МАЛЕЙШЕЙ ПОПЫТКИ СОПРОТИВЛЕНИЯ -УНИЧТОЖИТЬ БЕЗ КОЛЕБАНИЙ!

Тиссель в смятении вглядывался в строки. Вступая в должность Представителя Консульства в Фане, он не предполагал ничего подобного. Он не чувствовал ни малейшего желания -не говоря уже о способностях -- общаться с опасными преступниками. Ситуация небезнадежна: Эстебан Ролвер, директор космопорта, без сомнения поможет ему. Возможно, даже снарядит отряд рабов.

Тиссель снова, уже спокойнее, пробежал глазами письмо. 10 января, по Универсальному Времени... Он сверился с календарем соотношений. Сегодня... четвертый день Сезона Горького Нектара... Палец его, скользящий по колонке цифр заме. Десятое января. С е г о д н я.

Слух его привлек отдаленный гул. Во мгле вырисовывались туманные контуры -- лихтер возвращался от "Карины Крузейро".

Тиссель еще раз перечитал послание и поднял голову, провожая взглядом лихтер. Там, на борту -- Хаксо Энгмарк. Через пять минут он ступит на землю Сирены. Таможенные формальности задержат его еще минут на двадцать. Космодром лежал в полутора милях от Фена и соединялся с ним запутанной холмистой тропой.

Тиссель обернулся к рабу:

-- Когда пришло письмо?

Раб непонимающе вытянул голову. Тиссель повторил вопрос, подпевая клацанью химеркина:

-- Послание сие: его вручить ты удостоен чести был когда?

-- О, много дней провел я у причала,-- снова завел раб,-- и вот за бденье я вознагражден: узрел я Сээра Тисселя...

Тиссель круто развернулся и в ярости зашагал вверх по пристани. Бестолковые, безмозглые сиренийцы! Почему было не доставить письмо к нему на ковчег? Осталось двадцать пять минут -теперь уже двадцать две...

На эспланаде Тиссель остановился и огляделся по сторонам в надежде не чудо. Вдруг какой-нибудь аэротранспорт перебросит его в космопорт, где они с Ролвером успеют задержать Хаксо Энгмарка. Или... или, еще лучше, вдруг придет другое послание, отменяющее первое! Хоть что-нибудь, что угодно...

Но чуда не случилось. Никаких посланий и никаких аэромобилей -- их никогда и не бывало на Сирене...

Поперек эспланады возвышался уродливый ряд сооружений из железа и камня -- защита от Ночных. В одном из этих зданий была конюшня. Неподалеку Тиссель увидел человека в ослепительной жемчужно-серебрянной маске верхом на ящероподобной сиренийской кляче.

Тиссель ринулся к конюшне. Еще не все потеряно; если повезет, можно перехватить Хаксо Энгмарка!

Перед входом конюх озабоченно исследовал свой табун, отгонял насекомых, наводил лоск на запылившиеся чешуйки. Все пять животных были в превосходной форме, ростом по плечо среднему человеку. Массивные ноги, крупные туловища, тяжелые клинообразные головы. С клыков, по обычаю специально удлиненных и загнутых вверх, свисали золотые кольца. Чешуя была украшена ромбовидным узором, у всех разным: багряный с зеленью, оранжево-черный, красно-голубой, розовый с коричневым, серебристо-желтый.

Добежав до конюха, Тиссель остановился, перевел дух и потянулся к киву* -- но заколебался. Можно ли считать эту встречу случайной? Тогда зачинко? Но как изложить его просьбу сухим, казенным тоном? Лучше уж кив. Он взял первый аккорд -- и обнаружил, что по ошибке заиграл на ганге.

Тиссель виновато -- под маской -- улыбнулся: да уж, близкими друзьями их с конюхом никак не назовешь. Ладно! Некогда перебирать инструменты. Будем надеяться, что этот конюх флегматик.

Тиссель взял второй аккорд и, играя настолько убедительно, насколько позволяли ему волнение, одышка и неискусность, пропел:

-- Сээр Конюх, я безмерно нуждаюсь в резвом скакуне. Позвольте его из вашего стада избрать.

На конюхе была непонятная Тисселю маска: сложное сооружение из блестящей коричневой ткани с серыми кожаными складками; высоко на лбу располагались два больших ало-зеленых шара. Конюх долго, не отрывая взгляда смотрел на Тисселя. Затем он медленно, явно подчеркивая свой выбор, прикоснулся к стимику**, умело извлек из него ряд великолепных трелей (Тиссель не сумел уловить их смысл) и пропел: