Лунный камень мадам Ленорман - [4]

– И кем ты на этот раз устраиваешься? – поинтересовался Толик, всем видом своим демонстрируя глубину нанесенной ему обиды.

– Кем получится. – Машка вцепилась в сумочку и пальцы скрестила – на удачу.

Ну должно же ей хоть когда-нибудь повезти?

При этой мысли Толиков «Мерседес» дернулся и заглох.

Мефодий снова увидел женщину в белых одеждах.

Засиделся допоздна, пытаясь навести порядок в бумагах. Кирилл всегда испытывал к ним глубочайшее отвращение, порой переходящее в ненависть, предпочитая все более-менее важные вещи держать в голове. Вот только Кирилл не мог предвидеть того, что умрет. И Мефодий, окинув взглядом бумажные развалы, в которых платежки за газ и электричество перемежались с договорами подряда, банковскими выписками и рекламными листовками, вздохнул. Чтобы разобрать все это, понадобятся дни, если не месяцы. И от мысли подобной настроение ухудшилось.

Он потянулся, чувствуя, как знакомо хрустнула спина, и значит, точно прихватит ночью, отбирая и те немногие часы сна, которые он себе позволял. Вдруг накатила усталость.

Почему так вышло?

Кирилл ведь всегда был осторожен, порой доходило до того, что эта осторожность его граничила с паранойей. Неужели и вправду – чувствовал?

– Ты понимаешь, братишка, странно оно, – Кирилл ставил кресло вдали от окна и морщился, глядя на то, как Мефодий забирается на подоконник, садится, опираясь на косяк. И приоткрытое окно, и пропасть за ним нервировали брата. И Мефодий, зная это, дразнил его.

– Я вроде и не сказать, чтобы боюсь…

Боится.

Высоты. Глубокой воды, предпочитая местной бухте бассейн. Темноты – спит всегда с включенным ночником, что бесит Грету. Собак еще, даже мелких. Скорости…

Сотни вещей, самых обыкновенных!

– …но вот… предчувствие нехорошее. Слезь, а то продует, будешь потом опять на спину жаловаться.

И Мефодий слезал с подоконника. Кирилл же вздыхал, как он умел, глубоко и тягостно, словно все заботы мира легли на его плечи.

– Когда я умру…

– Прекрати!

Эта его убежденность, которая никак не увязывалась со страхами, действовала Мефодию на нервы. Умрет? Еще чего!

– Умру, – упрямо повторял Кирилл. – Так вот, пообещай, что обо всех позаботишься.

– Ну да, как ты гадюшник без присмотра оставишь!

Кирилл морщился.

– Это семья. – Он и вправду считал всех этих случайных людей семьей. И Мефодий ничего не мог поделать с его убежденностью. Доказывать, что им от Кирилла одно лишь нужно, было бесполезно: сам знал. – А родственников, Федя, не выбирают. Пообещай!

– Не называй меня Федей!

– Пообещай, – Кирилл не собирался отступать. Глупый же разговор. И Мефодию подумалось, что если брату станет спокойней, то отчего бы не дать обещание? В конце концов, Кирилл не собирается умирать на самом-то деле.

Он здоров. Силен. И проживет не один десяток лет, так почему бы и нет?!

– Хорошо. Я их не брошу.

Кирилл кивнул и тихо-тихо признался:

– Я видел ее.

– Кого?

– Женщину в белом.

И тогда Мефодий не сдержался, выругался, хотя и знал, что брат терпеть не может, когда изъясняются матом. Но женщина в белом, старый призрак древнего дома, вестница смерти, которая является к тому, чей срок вышел – это чересчур. Да и в призраков Мефодий не верил.

– Поймаю и выпорю, – сказал тогда Мефодий, поклявшись, что и вправду поймает и выпорет. Ради такого дела даже задержится в доме, в котором ему не рады.

– Ты мне не веришь?

– Не тебе. Верю, что ты и вправду видел, вот только кого?

Грета? Решила попугать бывшего супруга? Или Софья? Стася? А может, и не среди бабья искать следует, но заняться маленькой хитрой сволочью, Софьиным сыном?

– Женщину в белом. Она красивая. На самом деле очень красивая… и она звала меня за собой. – Кирилл поднялся и, открыв бар, вытащил бутылку коньяка. Вот странность: он и пить-то не умел, не любил, повторяя, что алкоголь дурно сказывается на работе головы. А собственная голова Кириллу была нужна. И вот он, поборник трезвости, наполняет бокалы. Мефодию плеснул на дно, а свой до краев налил.

– Ты что?

– Обещай, что не станешь обо мне горевать.

– Кирка…

Кирилл мотнул головой и, зажмурившись, залпом опрокинул бокал. А Мефодию подумалось, что ту девицу и нанять могли. Ничего, вот поймает он призрака и тогда…

…Не поймал.

Трех дней не прошло, как Кирилл утонул. Не в бассейне, а в бухте, которой всегда избегал. На берегу помимо одежды обнаружили бутылку коньяка, а в крови Кирилла нашли алкоголь.

– Несчастный случай, – таково было заключение. Вот только Мефодий с ним не согласился.

– А я всегда знала, что наш святоша втихаря попивает, – сказала Грета, сморщив аристократический носик.

– Заткнись.

Она дернула плечиком и исчезла в своей комнате, откуда вышла в изящном черном платье. Грета решила сыграть вдову… вот только откуда платье взяла?

Или знала?

Готовилась?

Наверняка. И не сумела скрыть злости, услышав завещание. Неужели и вправду полагала, что Кирилл настолько наивен, чтобы оставить прежнее?

А если полагала, то…

…Нужны были доказательства. И именно желание их обнаружить, а еще то неосторожное обещание задержали Мефодия на острове. Недели не прошло после оглашения последней воли Кирилла, как Мефодий увидел женщину в белом.

В первый раз она показалась мельком. Тень в темноте коридора. Запах духов, каких-то очень старомодных, цветочных. И ощущение присутствия.