Лунные грезы - [99]

– Помнишь ту загадку, про вечность? Думаю, я нашла ответ. Слушай.

Корри прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Что, если произнесенные вслух секретная формула, магический пароль потеряют силу?

– Тридцать первое, двадцать тридцать, А7.

Гай долго безмолвно смотрел на нее. Потом схватил за плечи. Глаза его пылали. Она ощутила, как ее собственные наполняются непролитыми слезами.

– Кто ты?

Корри подняла руку, отстегнула плащ и отбросила в сторону. А вместе с ним многочисленные маски, притворство и ложь, горечь и скрытность, обман и ложную гордость. Все ушло, растаяло, как прошлогодний снег. Серебристо-синее платье наполняло купе таинственным сиянием, словно полное звезд ночное небо. Корри стояла перед Гаем, смущенная и счастливая:

– Я Коломбина.

– Я была ужасной? – прошептала она много позже, устаиваясь поудобнее у него на груди. Они едва умещались на узкой полке. Подол бархатной юбки волочился по полу, но Корри уже ничего не замечала.

– Невыносимой. – Он обвел пальцем очертания ее лица, так нежно, будто боялся, что Корри в любой момент исчезнет. – Такая отчужденная, замкнутая, уверенная в себе… Я никогда не мог понять, что ты думаешь, что чувствуешь. Откуда мне было знать, что в теле прелестной, пресыщенной, утонченной женщины скрывается душа наивной девочки, моей Коломбины, которая любит курорты в межсезонье, собак с хвостами колечком, старых дам в туалетах цвета «розовый шокирующий», разрозненный фарфор и открытые окна.

– А откуда мне было знать, что в столе того номера в «Савое» хранятся мои письма?

– Что еще из того, чем я владел, стоило защищать так свирепо?

– А эта Коломба… я ужасно ревновала! И думала: никто не будет любить меня так, ни один человек.

– А что, по-твоему, я испытывал, когда ты удрала из Биаррица?

– Но мне пришлось! Я была уверена, что ты не захочешь жить в бедности!

– А сейчас?

– О, сейчас, все по-другому, – твердо заявила Корри. – Я почти знаменита и скоро стану зарабатывать столько, что хватит на нас двоих. Не волнуйся, теперь ты достроишь свои фабрики. Я понимаю, как много они для тебя значат.

Гай чуть приподнялся, сжал ладонями ее лицо и поцеловал:

– Корри… Коломбина, моя обожаемая Коломбина!

Корри вырвалась из его объятий и подозрительно прищурилась. Гай ответил ей чуть насмешливым взглядом. Что он задумал?

– Хм-м-м, – фыркнула она. – Корыстная любовь? И все только потому, что толстый бумажник перешел в мои руки?

Гай, откинув голову, громко рассмеялся. Корри недоуменно уставилась на него. Наконец Гаю удалось немного успокоиться. Но его слова удивили ее еще больше.

– Бедная Бланш, – едва выговорил он, вытирая глаза. – Может, она и классическая красавица, но до сих пор живет прошлым. И не понимает, что просто владеть богатством – еще не все. Надо уметь им распорядиться. Деньги должны работать, иначе попросту иссякнут. Вот почему все эти годы я делал вложения не в недвижимость, а в людей. Теперь у меня своя консалтинговая фирма, и дела идут неплохо. Так что бедность мне не грозит. У Бланш, конечно, куча денег, зато у меня доступ к миллиардам.

– Собственная компания? – воскликнула Корри, заинтересованно и в то же время возмущенно. Что сталось с ее деревенским мальчишкой, милым невинным Арлекином? Довольно неприятно узнать, что те двое, которых ты любишь, на самом деле – один и тот же человек! Теперь все окончательно запуталось и стало с ног на голову. – Как она называется?

– А как, по-твоему?

Гай спокойно выдержал разъяренный взгляд девушки, очевидно, наслаждаясь ее гневом.

– Подумай сама, она держится на плаву только благодаря сообразительности ее служащих, она маленькая и увертливая, ловкая, как акробат… словом… «Арлекин».

– Что?! – негодующе взвизгнула Корри. – Хочешь сказать, что все это время я переписывалась с фирмой? И ты, конечно, диктовал письма секретарше? Бизнесмены вечно раздают подчиненным поручения, а сами не делают ничего.

– Не совсем так, конечно. – Он снова поцеловал ее, и голова Корри пошла кругом. – Выйдешь за меня замуж?

– Не могу. Ты слишком богат.

– Только на бумаге, – заверил Гай. Прикосновение его губ к нежному местечку за ушком убеждало лучше любых доводов.

– Ничего не получится, – пробормотала Корри, совершенно потеряв способность мыслить связно. – Твои фабрики, моя карьера…

– Можно все чередовать. – Он слегка подул ей на затылок. – Гибкий график – это очень модно. И весьма эффективно. Максимальный оборот капитала, минимальные затраты. Полгода твои, полгода – мои. Совсем как у бога Плутона и его пленницы жены.

– Очень забавно, – надулась Корри. – Но не романтично. Было куда интереснее, когда ты писал обо мне в третьем лице. Как это… «Каждый раз при виде ее я теряю дар речи».

Гай опустил голову, а когда вновь повернулся к ней, лицо было сосредоточенным, жестким, почти злым.

– О, если бы ты могла представить, – хрипло прошептал он. В темноте его глаза сияли почти неземным светом. – Помнишь Биарриц?

Корри кивнула, боясь вымолвить слово.

– Стоило мне взглянуть в твои глаза, как я увидел… вечное лето, мечту, такую манящую, что сердце замирало. Знаешь, они такого же оттенка, как та темно-синяя линия, где море сливается с небом. Если бы вечность имела цвет, это был бы цвет твоих глаз. Тогда я думал, что если бы мне было дано смотреться в них без конца, я сумел бы забыть все, даже презрение к самому себе. Потом я потерял тебя, но не оставлял поиски. Ведь я побывал у самого горизонта и не желал возвращаться на берег. Я мечтал о тебе так часто, так долго…