Лунные грезы - [96]

– Да, доктор. Говорит, что приехала к пациенту из пятьдесят первой.

Юбермейер помрачнел еще больше.

– К месье де Шардонне? Но, кажется, я категорически запретил доступ посторонних в эту палату. Вы что, не поняли?

– Да, доктор, я именно так и сказал, только она и слушать ничего не желает. Заявила, что, если я ее не пропущу, она поднимется сама и найдет его. Я едва убедил даму подождать в приемном отделении, пока отыщу вас.

– Прекрасно. – Юбермейер тяжело вздохнул. – Передайте, что я иду.

Молодой человек снова оглянулся и вытаращил глаза от удивления:

– Поздно, доктор. Она уже здесь. Врач перехватил его взгляд и понял причину столь откровенного ужаса. По коридору решительно шагала самая необыкновенная женщина, которую ему когда-либо приходилось видеть, с головы до ног закутанная в длинный черный плащ. Если бы не снег, сверкавший на плечах и капюшоне, ее можно было бы принять за призрак. Под плащом переливалось серебро, так неуместно ярко блестевшее в беспощадном свете больничных ламп.

– Вы и есть лечащий врач?

– Да, мадемуазель. С кем имею честь?

Он так сурово смотрел на нее, что Корри едва не спасовала. Она почти не держалась на ногах после неоконченного спектакля и долгого кошмарного путешествия из Милана к подножию Альп сквозь буран. Но сейчас не время сдаваться. Она должна видеть Гая, быть рядом с ним! Корри чувствовала его присутствие каждым нервом, каждой клеточкой тела. Но здесь, в этом мертвенно-холодном месте с голыми стенами, нескончаемой лентой серого пола, каталками на резиновых колесах и фигурами в белых халатах, никто ничего не хотел ей говорить.

– Я? – аристократически-надменно переспросила она, пытаясь говорить как можно убедительнее. Только бы не сорваться! Сейчас она играет самую трудную в своей жизни роль. – Я Бланш де Шардонне.

– Вот как? – Лицо доктора моментально просияло. – Вам следовало сразу назвать себя. В таком случае никакие меры предосторожности нельзя назвать лишними. – Он неожиданно замялся; брови снова сошлись на переносице. – Но насколько я понял из нашего разговора, аэропорты закрыты по метеоусловиям, и раньше завтрашнего дня вы не смогли бы сюда добраться!

– Я прилетела частным самолетом, – быстро нашлась Корри.

Доктор с сомнением оглядел ее наряд.

– Видите ли, когда вы звонили, я была на маскараде, и конечно, не стала тратить время на переодевание. А сейчас…

Прежде чем доктор успел запротестовать, девушка пригвоздила его к месту властным взглядом.

– Могу я видеть своего жениха?

– Разумеется.

Немного смягчившись, доктор лично провел Корри по лабиринту коридоров, освещенных зеленоватыми флуоресцентными лампами.

– Примите мои соболезнования. Я слышал, что на завтра была назначена свадьба.

Завтра? Корри обрадовалась, что лицо наполовину скрыто капюшоном. Она не знала, не представляла… и возможно, пришла слишком поздно.

Когда доктор остановился перед белой дверью с маленьким стеклянным окошечком, сердце Корри болезненно сжалось.

– Пожалуйста, скажите… – Ее горло так пересохло, что слова давались с трудом. – Как он?

– С нашего последнего разговора почти ничего не изменилось. – Он перевел дыхание, но эта крошечная пауза показалась Корри вечностью. – Как вы уже знаете, физически он не пострадал. Синяки, ушибы, ссадины – ничего серьезного. Счастье, что его нашли почти сразу. В машине было включено радио, и спасатели сумели быстро определить место падения. Еще час-другой – и он попросту замерз бы.

Корри глубоко прерывисто вздохнула:

– Значит, он поправится?

Доктор снова поколебался:

– Будем надеяться. Но, видите ли, некоторые симптомы… скажем так, довольно тревожны. Нет никаких признаков повреждения головного мозга, но когда месье де Шардонне привезли сюда, он был в состоянии сильного нервного возбуждения. Утверждал, что он вовсе не Гай де Шардонне, а когда ему предложили провести ночь в госпитале, под наблюдением врачей, очень расстроился. По какой-то причине он решительно настаивал на том, чтобы продолжать путешествие. В конце концов пришлось ввести ему транквилизатор. – Хирург развел руками и добавил: – Горы – ничего не попишешь. Когда светит солнце, люди считают, что попали в страну чудес. Но в снег и метель…

– Вы правы, доктор.

Наконец дверь открылась. Там, на постели, лежал Гай, молчаливый и неподвижный. И дышал так неглубоко, что грудь едва вздымалась. Одна рука покоилась поверх простыни.

– Мадемуазель де Шардонне, – укоризненно заметил врач. – Поймите, риск внести инфекцию… микробы…

Но, увидев разъяренное лицо Корри, отшатнулся.

– Доктор Юбермейер, – прошипела она, – убирайтесь!

Хирург моргнул и, к своему изумлению, обнаружил, что стоит в коридоре перед закрытой дверью.

Выпроводив врача, Корри метнулась к кровати и уткнулась лицом в ладонь Гая. Как она могла оставить его! Пусть он не любит ее, пусть остается равнодушен, для девушки сейчас не существовало ничего, кроме темноволосой головы на подушке, кроме тепла его тела.

Однако он даже не шевельнулся, а простыни были совсем не смяты, будто Гая положили в гроб.

– Очнись, дорогой, я здесь.

Она сжала его пальцы, но действие лекарства еще не кончилось, и Гай не открыл глаз. Что же заставило его с риском для жизни отправиться в это безумное путешествие? Она почти не знает его, а времени так мало… Ведь утром, как только начнут летать самолеты, здесь появится Бланш. Будет сидеть у его постели, ухаживать, свяжет невидимыми узами чувства вины и благодарности, и Корри снова придется уйти навсегда.