Лунные драконы - [49]

Пальцы на ее шее горячие, царапают кожу, сжимают так, что больно дышать. Исчезнуть бы. Или умереть, чтобы ничего этого не было. Ни-че-го...

– Полина, я все улажу. – Шепот тоже горячий, от шепота щекотно и хочется плакать. – Все, что пожелаешь: квартира, машина, положение, деньги. Ни один человек не посмеет сказать о тебе дурного...

– Мне ничего не нужно. От вас...

– Значит, не нужно? – Шепот трансформируется в крик, пальцы сжимаются сильнее. – А давай-ка я тебе кое-что объясню. Может быть, ты слишком расстроена и плохо понимаешь, что происходит.

– Я не стану вашей... любовницей. – Слова колючие, царапают горло, мешают дышать.

– Станешь. – Он больше не кричит и, кажется, не злится, смотрит ласково, гладит по щеке. – Я даже готов пойти тебе навстречу, одной ночи достаточно. Подумай, всего одна ночь – такая малость.

Она откажется. Вот только выдохнет слова-колючки и откажется.

– Не торопись, Полина, подумай. Не хочешь о себе, подумай о нем. Я могу превратить его жизнь в ад. В июне ему исполнится восемнадцать. Одно мое слово – и прямо со школьной скамьи он загремит в армию. Прощай, мединститут, прощай, мечта! Я даже пальцем не пошевелю, чтобы ему помочь. Наоборот, я использую все свое влияние, чтобы он попал в такое место, по сравнению с которым Чечня покажется санаторием. Так и будет, можешь мне поверить.

Она верила. Верила каждому его слову. Если когда-то он не пожалел пятилетнего мальчика, то не пожалеет и восемнадцатилетнего. Страшный человек, бесчувственный, беспринципный. Ради забавы, сомнительного удовольствия заполучить женщину хотя бы на одну ночь он готов сломать жизнь единственному сыну. И сломает...

– У тебя есть мой телефон, – он оттолкнул ее резко, грубо, так, что она едва удержалась на ногах. – Суббота – крайний срок.

– Если я соглашусь, вы не сделаете то, о чем говорили?

– Вот видишь, ты уже торгуешься. Не волнуйся, я человек слова. Как только я получу свое, можете катиться ко всем чертям – оба. Если, конечно, он захочет довольствоваться объедками с моего стола. Или если ты не передумаешь. Я жду до субботы. Теперь убирайся, у меня еще много дел.

Света ждала ее у подъезда, сидела на скамейке, курила.

– Полина, где тебя носит?! Я жду-жду, – подруга проводила внимательным взглядом уезжающую «Волгу».

– Ты уже знаешь? – Зачем спрашивать, ведь и так видно.

– Уже вся школа знает. Ну и номер ты отколола! Правда, что ли?

Они сидели на кухне: Света курила одну сигарету за другой, а Полина рассказывала ей историю своей первой любви, рассказывала все, без утайки, вместе со словами пыталась вытравить из души поселившуюся там черноту.

– ...И теперь я должна решить, что мне дороже: собственная гордость или его будущее. – Она все рассказала, а черноты меньше не стало. Как обидно...

– А что тебе дороже? – тихо спросила Света. – Что ты решила?

– Что бы я ни решила, я его все равно потеряю. Зачем я ему такая... продажная?

– Ну почему сразу продажная?! – Подруга негодующе взмахнула сигаретой.

– Потому что я собираюсь принять предложение его отца. Понимаешь?

– Понимаю. Ты собираешься переспать с одним, чтобы обеспечить безоблачное будущее другому. Но ведь твоему Сергею совсем не обязательно знать о том, что ты сделала. Так? Просто не рассказывай ему ничего. Что было, то было...

– А как я буду с этим жить?

– Очень просто, как и все остальные. Помучаешься немного и забудешь. Зато Сергей твой останется при тебе. И не смотри на меня так! В жизни есть вещи и пострашнее измены. Тем более что это и не измена вовсе.

– А что это?

– Акт милосердия или, если хочешь, самопожертвования – вот как к этому нужно относиться. Понимаешь? Я ради своего генералиссимуса и не на такое бы пошла. А что ты на меня так смотришь? Тебе нравятся мужчины помоложе, а мне – постарше. Каждому свое.

Полине пришлось выпить рюмку водки, чтобы решиться позвонить Полянскому.

– Я согласна.

– Рад, что ты проявила благоразумие. У тебя есть вечернее платье?

– Есть.

– Вечернее платье, черное белье, чулки, волосы распущены. В девять вечера Паша за тобой заедет, – в трубке послышались гудки отбоя.

Черное белье, чулки, вечернее платье – совершенно конкретные инструкции. Она еще ничего не совершила, а уже чувствует себя проституткой.

Еще одна рюмка водки помогла Полине дожить до вечера.

...Он был одет, как для выхода в свет: элегантный костюм, галстук, сияющие ботинки. От него пахло одеколоном и дорогим табаком. Он смотрел на нее глазами влюбленного мужчины. Словно и не было никаких ультиматумов и унизительных инструкций. Словно это и в самом деле романтическое свидание.

– Ты великолепна. – Прикосновение к коже горячих пальцев, не то ласка, не то пытка. – Я счастлив, что ты приняла мое приглашение.

Они играли в игру. Он устанавливал правила, ей отводилась роль послушной марионетки. Сервированный на двоих стол, зажженные свечи, остывающее в ведерке со льдом шампанское. Шампанское – это хорошо, это ее спасение, способ примириться с действительностью и самой собой.

Он не позволил ей напиться. В половине одиннадцатого игра под названием «романтический ужин» закончилась и началась совсем другая, куда более страшная игра...