Лунное дитя - [8]

Шрифт
Интервал

Лиза помотала головой, чтобы хоть немного прийти в себя. Все эти темы очень увлекали ее, однако она чувствовала, что устала невероятно. Последние слова вызвали у нее недоумение.

— Я все объясню вам — после обеда, — пообещал мистик, закуривая третью сигару. — Как вы, вероятно, заметили, хотя и не сочли нужным указать мне на это, я уклонился от темы. Я собирался объяснить вам, как одна душа может «выселить» из физического тела другую, менее сильную, и как в одно тело может «вселиться» до дюжины разных личностей. Доказательством того, что это — разные, совершенно отдельные души, служит и разница в их познаниях (в чем, впрочем, тоже трудно быть уверенным), и почерк, и тембр голоса, и некоторые детали, для которых в нашем языке пока нет определений, и даже симуляция, когда одна душа пытается выдать себя за другую, или подозрение о такой симуляции. В конце концов, любая личность есть некая константа; она уходит и приходит, оставаясь такой же, как была. Отсюда ясно, что для существования ей не обязательно нужно физическое тело, она может обходиться и без него. — Но ведь это — все та же ваша теория «одержимости», как в случае с гергесинскими свиньями! — воскликнула Лиза, радуясь, сама не зная чему.

Тут в их разговор впервые вмешался Сирил Грей. Он поднялся с кресла и откашлялся, поправляя монокль.

— В наши дни, — сказал он, — когда бесы вселяются в свиней, те отнюдь не торопятся бросаться с обрыва. Они называют себя «творцами новой морали» и голосуют за сухой закон.

Еще не успев договорить, он снова уселся в кресло и предался изучению Каббалы.

— Надеюсь, теперь вы понимаете, — улыбнулся Саймон Ифф, — с кем вы связались?

Лиза улыбнулась в ответ, покраснев:

— Да, я опять попалась. Но я и до сих пор не знаю, как я должна с ним разговаривать.

— Разговаривать! — отозвался Сирил Грей, не поднимая глаз. — Слова, слова, слова! Тяжело, знаете ли, быть Гамлетом, когда Офелия так и липнет к Полонию! Единственное, чего я хотел, так это научить ее Молчанию — недаром один приятель Катулла превратил своего дядюшку в Гарпократа.

— Гарпократ? Да, помню: египетский бог молчания, — отозвалась итало-ирландка.

Саймон Ифф бросил ей многозначительный взгляд, и она поняла его: не стоит слишком вдаваться в эту тему.

— Знаете ли, мистер Ифф, — сказала Лиза, чтобы хоть как-то разрядить неловкое молчание, — мне было ужасно интересно вас слушать, тем более, что все это и раньше меня очень интересовало, и мне даже кажется, что я кое-что поняла. Однако я не совсем понимаю, зачем вы мне все это рассказывали? Вы хотите, чтобы я научилась правильно понимать сообщения дорогих покойников?

— В настоящий момент, — с нарочитой серьезностью произнес мистик, — я хочу, чтобы вы запомнили все то, о чем я рассказал вам, и перешли к обеду, которым нас собирается угостить брат Сирил. После этого, на свежую голову, мы лучше сумеем разобраться с проблемами четвертого измерения.

— Ах, вот как? Значит, бедной Лизе придется еще попотеть, чтобы узнать истинную причину вашего столь поспешного отъезда из Сен-Жан-де-Люс?

— Да, и еще кое-что, например, о гомункулусе.

— А это еще что такое?

— После обеда, дорогая моя, только после обеда!

Приготовления к обеду заняли некоторое время. В самом конце их раздался звонок в дверь.

Сирил Грей пошел открывать; Лизе он снова показался дуэлянтом, отправляющимся на роковое свидание. Или стражем врат: в своем воображении она даже вложила ему в руку копье.

Ателье принадлежало Сирилу Грею, то есть он снимал его; однако он выкрикнул имена гостей, как дворецкий:

— Акбар-паша и графиня Елена Моттих!

Саймон Ифф бросился к двери; вошедших он встретил с распростертыми объятиями.

— Как только вы переступили через порог, — объявил он, — я понял, что вы не откажетесь разделить с нами нашу скромную трапезу.

Гости пробормотали что-то вроде слов благодарности. Выражение лица у Сирила Грея было самое неприветливое: видно было, что он знал этих людей и относился к ним крайне неприветливо, мало того: он боялся этого визита, хотя чего, собственно, было бояться? После неловкой паузы он присоединился к словам своего учителя, однако если верно, что молчание может быть красноречивым, то эти секунды молчания были наполнены самой безбожной руганью.

Руки гостям он не подал. Саймон Ифф поздоровался с ними за руку; однако сделал это таким образом, что та и другая сторона оказались вынуждены подать друг другу руки одновременно.

Лиза поднялась со своего дивана. Она поняла, что тут происходит какой-то спектакль, однако в смысл его пока не могла проникнуть.

Когда гостей усадили за стол, Лиза решила, что приличнее всего будет ознакомить их с последними парижскими новостями. Этим она и занялась, всей душой отдыхая от высоких теорий Саймона Иффа. Остальные с облегчением предоставили ей вести вечер. Лиза как раз делилась несколькими пикантными подробностями последнего выступления Лавинии Кинг, когда Сирил закончил все приготовления к обеду и сумел наконец прервать ее своим язвительным тоном:

— О да, я тоже видел этот спектакль. Мне понравился первый танец, «Умирающий лебедь» в си-бе-моль-миноре, это было весьма реалистично. За этим следовало что-то вроде сонаты о бутерброде, падающем маслом вниз, которая меня совершенно разочаровала. Правда, потом была одна из симфоний Чайковского, уже гораздо лучше, да и публика принимала хорошо. У меня она вызвала странные ассоциации: мне казалось, что я стою на платформе какого-то вокзала юго-восточной железной дороги, дожидаясь поезда…


Еще от автора Алистер Кроули

Книга мудрости или глупости (Книга Алеф)

Известный мастер магии и мистицизма Алистер Кроули изначально написал "Книгу Алеф" в качестве инструкции своему лучшему ученику, Чарльзу Джонсу (брат Ахад). В ней изложены уникальные советы посвященного учителя для всех, кто становится на путь духовного развития, а также взгляд "Великого Зверя" на многие вопросы как эзотерического, так и общефилософского свойства, во многом проясняющий его учение.


Магическое Дао

Сборник переводов работ выдающегося оккультиста и духовного учителя Алистера Кроули (1875–1947), которые представляют собой оригинальное прочтение классических трактатов и терминов китайской эзотерики и позволяют рассмотреть их связь с современными оккультными взглядами.Эта книга будет полезна как для людей, увлекающихся мистической культурой Востока, так и для интересующихся духовными традициями Запада.http://fb2.traumlibrary.net.


Книга Лжей

За названием этой книги, давно уже ставшей одним из классических трудов современного эзотеризма, не кроется никакой мистики и чёрной магии: всем известно, что "мысль изречённая есть ложь". Лишь мысль, ещё не облечённая в слова, может быть истинной. Отсюда - надежда на то, что слово, намеренно искажённое, может оказаться ближе к Истине...


Магия в теории и на практике

Основная работа Кроули, которая содержит наиболее внятное и систематическое изложение его мистического учения. Работа посвящена основным вопросам ритуальной магии — воззванию к богам, вызыванию духов, операциям очищения, освящения и посвящения, бескровному и кровавому жертвоприношению, каббалистическому анализу "слов силы", путешествиям в астральном теле, ясновидению, предсказанию будущего и магическому самовоспитанию.


Книга О

Инструкции по начальному изучению Каббалы, Принятию Божественных форм, Вибрации Божественных Имен, а также Ритуалов Пентаграммы и Гексаграммы и их использованию в работе и воззвании, метод получения так называемых астральных видений; инструкция по практике, называемой Восхождение на Планы.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.