Лунное дитя - [20]
— Сирил, ваша любимая девушка в опасности, а это ей совершенно ни к чему.
— Так и быть, — отозвался Сирил, — я спрошу учителя, позволит ли он продемонстрировать тебе его метод. В ближайшие две недели тебе предстоит узнать меня со всех сторон, как плохих, так и хороших, так что тебе будет что сравнивать. И, возможно, в один прекрасный день ты сделаешь выбор.
— Увы, я и в самом деле люблю опасности и приключения!
— Этого-то я и боялся! — заметил Саймон Ифф. — Но все-таки: раз Сирил считает, что нам и в этом случае следует идти путем Дао, то я хотел бы знать, как он намеревается поступить.
— О, очень просто: я возьму магическую шпагу, начерчу положенные символы и произнесу соответствующие Имена Божий, чтобы эта непомерно раздувшаяся тварь съежилась и вернулась к тем, кто послал ее, стеная от боли, проклиная всех богов и желая покарать своих хозяев за то, что они обрекли ее на такие муки.
— Ну да, это его коронный номер, — изрек Саймон Ифф. — А теперь давайте посмотрим на это дело с другой стороны.
— Да, действительно! — подхватила Лиза. — А вдруг они идут более правильным путем, чем мы?
— О нет, их путь — не мой путь, — неожиданно-торжественно произнес старый мистик. После этого он принялся цитировать «Книгу Сердца, Опоясанного Змеей», и его голос перешел в монотонное песнопение: Я, Меня и Мне сидели с флейтами у губ на базаре Великого Города, города фиалок и роз.
И пала Ночь, и музыка флейт умолкла.
И поднялась Буря, и музыка, флейт умолкла.
И подошло Время, и музыка флейт умолкла.
Будь же Ты Вечностью и Пространством; ибо Ты ecu Материя и Движение,
И Ты же — Отрицание всего этого. Ибо у Тебя нет символа, нет и быть не может.
Слушатели были потрясены до глубины души. Старик же, не говоря больше ни слова, вынул из старинной золотой шкатулки с рельефами несколько листьев бадьяна и направился в сад, велев остальным идти следом. В саду было очень темно; не было видно ничего, кроме неясных контуров деревьев и забора за ними.
— Вы видите эту тварь? — шепотом спросил Саймон Ифф.
Лиза попыталась вглядеться в темноту.
— Не ищите чего-то определенного, — подсказал маг
— Кажется, что вон там, Лиза показала рукой, тьма выглядит не совсем обычно. Она какая-то красноватая.
— Ах, прошу вас! — шепотом возмутился старый маг. — Ради Бога, не употребляйте таких слов, как «тьма»! Вы прямо как Сирил. Вот, смотрите! — он положил руку Лизе на затылок. Другой рукой он подал ей лист бадьяна: — Пожуйте!
Лиза взяла один серебристо-зеленый лист с вялыми бледными цветками и положила в рот.
— Я вижу какую-то бесформенную массу, темно-красного цвета, — сказала она после минутного размышления.
— Хорошо. Теперь смотрите! — громко произнес Ифф.
Он сделал несколько шагов вперед, поднял правую руку и произнес громовым голосом, какой, вероятно, тридцать пять веков назад сотрясал пределы Синая:
— Что Хочешь, То Делай, вот весь Закон
И бросил остатки бадьяна в направлении твари.
Тут раздался приглушенный голос Сирила Грея:
— Что же он делает?! Клянусь всем могуществом Пентаграммы, он создает связь между этой тварью и Лизой!
И, закусив губу, он явно дал волю своему молчаливому раздражению. Он понимал, что утратил контроль над собой в этой ситуации, но был не в силах что-либо изменить.
Саймон Ифф же, казалось, никак не отреагировал на этот всплеск эмоций. Он цитировал «Книгу Закона»:
— Будь сильным, о человек! Радуйся и наслаждайся всем, что есть чувство и удовольствие, не опасаясь, что кто-либо из богов отвергнет тебя.
Тварь начала плотнеть и несколько уменьшилась в размерах. Теперь Лиза увидела, что это зверь, видом похожий на волка, лежавший в углу сада с горделиво поднятой головой. Тело у него было огромное, как у небольшого слона. Разглядеть его было трудно, цвет шкуры был какой-то мерцающий темно-красный. Голова твари была обращена прямо к Лизе, и ее ужаснуло, что у этой головы не было глаз.
Старый маг подошел к чудовищу еще ближе. Отбросив все замашки «Великого Мага», он просто и на первый взгляд бесстрастно приблизился к твари, более всего походя на пожилого джентльмена, отправившегося на обычную вечернюю прогулку. Двигаясь так, он вошел в самую плоть этой твари. Когда его уже почти не стало видно за темно-красным мерцанием, Лиза вдруг увидела "черный свет», исходящий от его фигуры, а точнее, слабую теплую фосфоресценцию, оставляющую след за идущей фигурой. Потом она увидела, как контуры твари сжались, как будто давление в ее оболочке уменьшали изнутри. Этот процесс шел все быстрее и быстрее, фосфоресценция становилась все ярче, и наконец Лиза увидела, как вибрирующие радужные оболочки вращаются вокруг крохотного ядра — яйца. Тварь исчезла; темно-красный свет погас. Саймон Ифф снова превратился в безобидного старичка, вышедшего на вечернюю прогулку.
Однако она услышала его тихий голос, произносивший:
— Любовь — вот Закон, та Любовь, которой ты Хочешь.
Вернувшись к ним, он сказал просто:
— Пошли домой. Простужаться нам ни к чему.
Лиза села на диван, не говоря ни слова. Все увиденное совершенно поразило ее. Возможно, что она даже потеряла сознание на какое-то время, так как следующим, что она заметила, был спор, завязавшийся между обоими джентльменами.
Известный мастер магии и мистицизма Алистер Кроули изначально написал "Книгу Алеф" в качестве инструкции своему лучшему ученику, Чарльзу Джонсу (брат Ахад). В ней изложены уникальные советы посвященного учителя для всех, кто становится на путь духовного развития, а также взгляд "Великого Зверя" на многие вопросы как эзотерического, так и общефилософского свойства, во многом проясняющий его учение.
Сборник переводов работ выдающегося оккультиста и духовного учителя Алистера Кроули (1875–1947), которые представляют собой оригинальное прочтение классических трактатов и терминов китайской эзотерики и позволяют рассмотреть их связь с современными оккультными взглядами.Эта книга будет полезна как для людей, увлекающихся мистической культурой Востока, так и для интересующихся духовными традициями Запада.http://fb2.traumlibrary.net.
За названием этой книги, давно уже ставшей одним из классических трудов современного эзотеризма, не кроется никакой мистики и чёрной магии: всем известно, что "мысль изречённая есть ложь". Лишь мысль, ещё не облечённая в слова, может быть истинной. Отсюда - надежда на то, что слово, намеренно искажённое, может оказаться ближе к Истине...
Основная работа Кроули, которая содержит наиболее внятное и систематическое изложение его мистического учения. Работа посвящена основным вопросам ритуальной магии — воззванию к богам, вызыванию духов, операциям очищения, освящения и посвящения, бескровному и кровавому жертвоприношению, каббалистическому анализу "слов силы", путешествиям в астральном теле, ясновидению, предсказанию будущего и магическому самовоспитанию.
Инструкции по начальному изучению Каббалы, Принятию Божественных форм, Вибрации Божественных Имен, а также Ритуалов Пентаграммы и Гексаграммы и их использованию в работе и воззвании, метод получения так называемых астральных видений; инструкция по практике, называемой Восхождение на Планы.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.