Лунная Моль и другие рассказы - [13]

Реликта все это ничуть не интересовало; он голодал, а на равнине была растительная пища. В отсутствие чего-либо лучшего она могла его насытить. Пища росла на земле, хотя иногда ее можно было найти на поверхности плывущей по воздуху бесформенной глыбы воды или вокруг сердцевины жесткого темного газового сгустка. На равнине встречались влажные ползучие черные листья, пучки поседевшего терновника, бледно-зеленые клубни, стебли с искаженными цветами. Реликт не умел распознавать часто изменяющиеся разновидности, у него не было даже возможности знать, отравят ли его сегодня те листья и побеги, которые он ел вчера.

Он нащупал ступней поверхность равнины. Стекловидный грунт (в то же время напоминавший ковер из красных и серо-зеленых пирамидок) выдержал его вес, но затем внезапно всосал его ногу. Реликт лихорадочно высвободил конечность, отскочив на каменный уступ, и присел на корточки – по меньшей мере, скала все еще казалась сплошной и надежной.

У него бурчало в животе. Ему срочно нужно было что-то съесть. Глядя на равнину, он напряженно размышлял. Неподалеку играли друг с другом два Организма: скользили и ныряли, танцевали и принимали горделиво-карикатурные позы. Если бы они оказались поближе, Реликт мог бы попытаться убить одного из них. Организмы напоминали людей – следовательно, скорее всего, должны были быть достаточно питательными.

Реликт ждал. Сколько времени прошло? Много или мало? Так или иначе, течение времени перестало быть количественной или качественной реальностью. Солнце исчезло, в мире больше не было стандартных циклов или регулярно возобновляющихся явлений. Само слово «время» потеряло всякий смысл.

Когда-то все было по-другому. Реликт сохранил несколько разрозненных воспоминаний о прежней эпохе, существовавшей до тех пор, пока не разрушилась логическая последовательность событий, пока не наступил хаос. Человек преобладал на Земле благодаря одному-единственному убеждению: допущению того, что причинно-следственную связь почти всегда можно было установить, и что даже причина, как правило, была следствием предшествующей причины.

Манипуляция этой фундаментальной закономерностью приносила щедрые плоды; казалось, в мире не было необходимости в другом инструменте или средстве. Люди гордились своей способностью приспосабливаться, отсутствием видовой специализации. Человек мог жить в пустыне, в полях, на льду, в лесу или в городе – природа не предназначила его к каким-либо особым условиям существования.

Человек не подозревал о своей уязвимости. Логика была особым условием его существования, мозг был его специализированным инструментом.

И настал ужасный час, когда Земля погрузилась в космический провал отсутствия причинных связей – все рациональные сопряжения явлений исчезли. Специализированный инструмент человека стал бесполезным, не находил опоры в действительности. Из миллиардов людей, населявших Землю, выжили несколько человек – безумцы. Теперь они стали Организмами, повелителями новой эры, ибо случайные блуждания их мыслительных процессов соответствовали непоследовательности бытия и, таким образом, представляли собой своего рода мудрость. Или, возможно, неорганизованная хаотическая материя мироздания, освободившаяся от прежних связей и структур, отличалась особой чувствительностью к психокинезу сумасшедших.

Продолжали существовать и другие – Реликты, но их становилось все меньше. Им удавалось выжить лишь благодаря особому, маловероятному стечению обстоятельств – древние причинно-следственные связи проявлялись в них настолько устойчиво, что Реликты способны были контролировать обмен веществ в собственных телах – но этим их приспособляемость ограничивалась. Реликты быстро вымирали, так как в новых условиях разум не давал никаких преимуществ. То и дело мозг очередного Реликта отказывался воспринимать действительность и выходил из строя: такой Реликт разражался безумными воплями и скачками убегал вдаль.

Организмы наблюдали за происходящим без любопытства и без удивления – как что-нибудь могло их удивить? Порой обезумевший Реликт задерживался рядом с Организмом и пытался подражать его способу существования. Организм поедал пучок листьев; Реликт делал то же самое. Организм натирал ступни толченой водой; Реликт имитировал его поступок. Вскоре, однако, Реликт погибал от яда, от кровотечения в кишечнике или от кожных нарывов, тогда как Организм спокойно отдыхал, развалившись на влажной черной траве. Нередко Организм стремился сожрать Реликта; тот в ужасе убегал, неспособный найти убежище нигде в окружающем мире – он бежал все дальше и дальше, подпрыгивая, расталкивая грудью густой воздух, выпучив глаза и раскрыв рот, выкрикивая жалобы и задыхаясь, пока, наконец, не погружался в пруд холодного жидкого чугуна или не оказывался запертым внутри безвоздушного пузыря, где он погибал, лихорадочно размахивая руками и натыкаясь на невидимые преграды, как муха в бутылке.

Местных Реликтов теперь можно было пересчитать на пальцах одной руки. В группу Финна, сидевшего на корточках под скалой и смотревшего на равнину, входили еще четыре человека. Двое – старики – должны были скоро умереть. Не обнаружив ничего съестного, Финн тоже должен был скоро умереть.