Лунная магия. Книга 1 - [55]

Во времена войн равнинных жителей Тэсса, следуя древнему правилу, поднимались в горы, в безопасные места. Так что, размышляла я, возможно, и другие фургоны движутся в эту ночь, но не рискнула послать мысль. Я пела, и в этой песне заключалось больше могущества, чем обычно, так как мы ехали под Луной Трёх Колец.

Я поняла это, когда повернулась на сидении и подняла свою палочку над исхудалым телом барска. И почувствовала, как она ходит вверх и вниз, не касаясь ни кожи, ни меха, и изменяет всю энергию за одно движение. Моя рука устала, во рту пересохло, горло саднило. Я отодвинула жезл в сторону и наклонилась. То, что едва мерцало подобно искре, теперь горело ровно. Я слишком устала, чтобы посылать мысль, но теперь знала, что это чуть не погибшее создание будет жить. И с возвращением жизни наверняка будет принято то, что я могла ему предложить.

Мы остановились у поворота на главную дорогу в Йим-Син. Я выпустила тех животных, которые хотели побегать, и занялась оставшимися. Но вскоре прибежала Борба с сообщением, которое немедленно выгнало меня из фургона на дорогу.

Мой нос не мог ощущать того, что было ясно написано Для моего маленького народа, но и мои глаза видели, что по этой дороге проехали большие отряды всадников. Я не слышала запахов, как мои животные, но зато улавливала в воздухе нечто иное. Здесь проехали опасность и злоба, причём проехали совсем недавно. Ехать за ними могло быть опасно.

Однако выбора у меня не было. Кого выслеживают эти люди? Всем известно, что эта дорога ведёт только в Долину, а этого места обычно остерегались, туда ехали только те, кого посылал рок. Я не могла поверить, что какой-то всадник поедет туда добровольно. Была только одна причина, которая могла объяснить такое безрассудство и пренебрежение обычаями: Долина имела два выхода, с запада, с той дороги, где мы сейчас находились, и с востока, где путь шёл через земли Осколда. Неужели какой-нибудь из его врагов, движимый безумной ненавистью, решился ввести своих людей в Долину, чтобы выйти затем в центр владений Осколда? Для любого местного вождя такое оскорбление обычаев было почти невероятным, однако, во время диких войн творилось и худшее, что потом удивляло людей, оглядывавшихся назад и неспособных поверить, что подобное произошло. Людей вело безудержное желание победы над врагами, и они сметали всё, что случайно попадалось на их пути.

Я думала о тишине и покое Умфры и о тех, кто хранил этот покой несчётные годы и никак не мог поверить, что кто-то может смутить его. Они могли оказаться в роли насекомых под чьими-то неосторожными шагами. Конечно, всего этого могло и не быть. Да у меня и не было другого пути, так что я собрала всю свою компанию, накормила и напоила её, и мы стали ждать луны. В эту ночь мне обязательно нужна была луна, она поднимала и укрепляла мой дух, давала мне силу.

Луна взошла, её не закрыли облака, но свет потускнел от огней внизу. Я увидела это и закусила губу: огонь поднимался от Йим-Сина, и такие красные цветы выращивала только война. То, чего я боялась, действительно произошло!

Я снова запрягла казов и выехала на дорогу. По её гладкой поверхности мы ехали быстрее. А, собственно, зачем торопиться? Приехать в разграбленные развалины Йим-Сина? У меня есть свой род оружия, но это не для таких баталий.

Можно было свернуть с дороги. Впереди находилась некая точка, от которой я легко могла добраться до безопасной высокогорной области. Если весь Йиктор сошёл с ума, здоровым лучше собраться вместе и отсидеться — пусть остальные уничтожают друг друга.

Но тут позади послышалось то, за чем мои уши внимательно следили — слабое движение мата. Я оглянулась. Глаза барска были открыты, но никаких признаков разума в них не горело. Меня кольнул страх — неужели Джорт действительно взял верх, а человек ушёл в небытие? Иногда случалось, хоть и редко, что человек не мог пересилить звериную природу.

«Крип Борланд!» — мысленно окликнула я его, резко, как призыв к оружию, со всем своим мастерством.

Его глаза оставались пустыми, в них ничего не ожило. Как будто я снова смотрела на барска, которого отобрала у Отхельма, на животное, глубоко поражённое бедствиями и уже уходящее из жизни.

«Крип Борланд!» — ещё раз воззвала я к его мозгу.

Его голова шевельнулась, как будто он хотел избежать удара. Он и в самом деле отступил, его мозг был так же далёк от меня, как его жизненная сила была далека от прежней.

«Крип Борланд!» — я подняла жезл, подставила под лунный свет и опустила на голову барска.

У него вырвался крик боли и ужаса, такой плач, какого я никогда не слышала ни от одного животного, и мой маленький народ ответил ему, каждый на свой лад. Барск попытался встать, но я положила руку на его плечо, стараясь не касаться раны, и под давлением он снова лёг.

«Ты — Крип Борланд! — я выпускала каждое слово, как стрелу из лука, вбивая в его мозг и крепко удерживая, чтобы они не выскочили. — Ты — человек! ЧЕЛОВЕК!!!»

Он снова взглянул на меня глазами животного, но в них Уже мелькнуло что-то иное. Отвечать он не пытался. Если его оставить в покое, он снова уйдёт. Я не могла допустить этого, потому что не была способна вернуть его к жизни вторично.